Португальские азулежу | Публикации | Вокруг Света
Статьи журнала «Вокруг света»
Изразцовая панель XVIII века на стене собора Igreja do Carmo в Порту. Фото: Ольга Кудрявцева
Цветные изразцы — один из самых ярких и характерных элементов традиционной культуры Португалии.
Азулéжу — всего лишь керамическая плитка, но в Португалии она из простого отделочного материала превратилась в предмет искусства. И первое, на что обращаешь внимание, попав в страну, — это, конечно, азулежу на фасадах и в интерьерах церквей, дворцов, обычных домов и даже станций железной дороги и метро. На глазурованных плитках здесь пишут номера домов и названия улиц, из них делают вывески и изразцовые наличники окон и дверей.
Слово «азулежу» происходит от арабского «аз-зулайдж» — «камешек». Издавна на Востоке облицовывали стены керамическими изразцами, а в VIII веке мавры принесли этот обычай на Пиренейский полуостров. Важнейшим центром испанско-мавританской изразцовой промышленности стала Севилья, откуда в Португалию в XV веке и пришли самые старые азулежу.
Те первые изразцы заметно отличались от современных. Они были четырехцветными — бело-желто-зелено-голубыми, имели рельефную поверхность (перегородки и канавки предотвращали смешение красок), а орнамент, согласно исламской традиции, был геометрический. Много перенявшие у мавров португальцы очень скоро стали покрывать изразцами внешние и внутренние стены, полы, а порой и целые комнаты. В Королевском дворце в Синтре, под Лиссабоном, изразцами облицовано несколько залов.
Поначалу азулежу были достоянием португальской знати, ведь до середины XVI века страна зависела от импорта изразцов. Больше всего их везли из Испании, но некоторые доставляли из Фландрии и Италии, откуда в Португалию и пришла техника майолики с нанесением красок на плоскую поверхность, покрытую цинковой глазурью. Плитки XVI века были уже в основном трехцветными — бело-сине-желтыми, а изображались на них, как правило, мифологические и библейские сюжеты, сцены из житий святых, картины охоты и аллегорические композиции.
Одним из первых местных мастеров XVI века, работавших в этой технике, был Марсал ди Матуш. В тот же период азулежу стали широко использовать для украшения интерьеров церквей, особенно алтарной части, где керамика имитировала дорогие ткани. Старейшая датированная португальская панель из азулежу в церкви Сан-Роки в Лиссабоне (1584 год) — работа Франсишку ди Матуша, вероятно, племянника и ученика Марсала.
На железнодорожной станции Пинау (Порту) стены отделаны азулежу, рассказывающими о возникновении и истории местного порта. Фото: CUBO IMAGES/FOTOLINK
Золотой век азулежу пришелся на конец XVII — начало XVIII века, когда в Португалию попали сине-белые изразцы из голландского Делфта. В мастерские Голландии посыпались заказы богатых португальских клиентов, их интересовали большие панно на исторические темы. Но уже в начале XVIII века португальские мастера освоили новую технику, и в 1715 году импорт голландских изразцов прекратился. Прежние орнаменты и цветовые решения были почти забыты — в моду вошли сине-белые азулежу с историческими и бытовыми композициями.
Массовое производство поддерживали и обширные заказы из португальской колонии — Бразилии. А когда Лиссабон восстанавливали после уничтожившего большую часть города землетрясения 1755 года, тогдашний премьер страны Себастьян Жозе ди Карвалью-и-Мелу (получивший в 1770 году титул маркиза де Помбала) основал крупнейшую фабрику по производству азулежу в Рату. В это время спрос на изразцы резко вырос не только потому, что надо было украшать новые здания, — особой популярностью стали пользоваться «камешки» с изображениями святых, которые должны были защитить дома от новых катастроф.
К середине XIX века благодаря массовому промышленному производству азулежу стали по-настоящему народным достоянием. Ими декорируют уже не только дворцы и церкви, но и скромные жилые дома. Ведь португальские изразцы выполняют помимо эстетической и сугубо практическую функцию: зимой они хорошо защищают от сырости, а летом помогают сохранить прохладу.
Самая последняя по времени и обширная сфера применения азулежу — метрополитен.
Лиссабонская подземка богато украшена изразцами, которые особенно часто использовали при строительстве новых линий во второй половине XX века. Например, художница Мария Кейл за 25 лет (в 1957–1982 годах) создала большие абстрактные панно на 19 станциях, а ее изразцы, которыми украшена станция «Интенденти», — шедевр современной настенной керамики. Португальцы уверены, что именно заказы на отделку метро вдохнули новую жизнь в искусство азулежу, которое после Второй мировой войны стало приходить в упадок. Кстати, панно из португальских изразцов можно увидеть и в московском метро. Лиссабонский муниципалитет подарил Москве к 850-летнему юбилею изразцы работы художницы Грасы Мораиш, которыми оформили новый вестибюль станции «Белорусская».
Сегодня считается классической и служит образцом для подражания техника азулежу XVIII века — кобальтовый рисунок на белом фоне. До обжига синяя краска выглядит блеклой, а побывав в печи, становится яркой и насыщенной. Но единого канона «камешков» не существует.
В разные эпохи мастера азулежу оказывались под влиянием разных модных стилей, начиная с мануэлино (смешение элементов готики, мавританских и экзотических индийских мотивов; возник в период высшего могущества Португалии в конце XV — начале XVI века; название получил по имени короля Мануэля I Счастливого) и заканчивая модерном и более поздними стилями XX века. Но все-таки чем «старше» азулежу и чем они искуснее выполнены, тем они ценнее: в Лиссабоне существуют целые преступные группы, специализирующиеся на краже старинных изразцов, которые продают, как правило, богатым коллекционерам-иностранцам.
Насколько велико стилевое разнообразие азулежу, настолько же велико и сюжетное. Особой популярностью пользуются изображения Пресвятой Девы Марии и библейские сцены. Многие азулежу отображают важные события португальской истории, а некоторые и вовсе могут служить историческим документом. Как, например, хранящееся в лиссабонском Национальном музее азулежу — крупнейшем в мире собрании португальской настенной керамики — панно с изображением столицы Португалии до землетрясения 1755 года.
Никита Кривцов
Сегодня читают
Тест: посмотрите на свои ноги, а мы расскажем то, что вы не знали о себе
Волк притаился и собирается съесть всех овец, найдите его, чтобы спасти животных
Тест: выберите позу, в которой сидите, и узнайте интересный факт о вашем характере
Тест: возьмите смартфон и узнайте новый факт о себе
Загадайте желание и выберите звезду, а мы расскажем, когда оно исполнится
Азулежу: Искусство Португальской Плитки
Cиняя керамическая плитка азулежу встречается повсюду в Португалии. Плитки украшают извилистые улицы столицы Лиссабона и других городов страны. Они покрывают стены вокзалов, ресторанов, баров, фресок, фонтанов, церквей и алтарных фасадов. Азулежу можно увидеть на скамейках в парке и мощеных тротуарах. Лазурные плитки встроены в фасады зданий в городах и муниципалитетах по всей стране.
Запись относится к месту: Португалия
Традиционное искусство плитки рассказывает гордую историю мореплавания Португалии, изображая моряков и знаменитые корабли-каравеллы.
Более современное изобразительное искусство может изображает животных, таких как тигры и слоны — композиции, вдохновленные восточными образцами 17-го века н.э. 1950-е гг.
Отличительный синий азулежу может заставить вас думать, что слово происходит от азул (португальское слово синий). Но azulejos берет свое начало в арабском термине для маленького, гладкого полированного камня — aljulej или azulej, что превратилось в azulejo на португальском языке (произносится как ай-зоо-ле-жу).
Искусство плитки не просто декоративно — оно формирует визуальную историческую запись Португалии. Итак, давайте отправимся в национальный музей плитки и узнаем историю португальской керамической плитки.
Музей Насьональ ду Азулежу
Чтобы по-настоящему оценить красивое изобразительное искусство Португалии, обязательным пунктом является посещение национального музея плитки в Лиссабоне (Museu Nacional do Azulejo). В музее хранится португальское керамическое искусство 15-го века нашей эры.
Здесь посетители узнают, как декоративный язык азулежу прослеживает культурную самобытность страны и эволюцию техник, которые использовались при изготовлении.
Музей расположен в Лиссабонском районе Хабрегас и занимает три этажа монастыря Мадре де Деус, основанного в 1509 году Доной Леонор де Визеу (1458-1525 гг.), Вдовой короля Жуана II (ок. 1481-1495 гг.). Золотой и позолоченный интерьер происходит из-за реконструкции, которая произошла после Великого Лиссабонского землетрясения 1755 года, которое частично разрушило монастырь.
История Азулежу
Использование глазурованной и декоративной керамической плитки возникло не в Португалии, а уходит корнями в древнюю Ассирию и Вавилон и доказывает нам, что древний мир был наполнен цветом. Украшенные плитки и кирпичи были найдены на стенах древних ассирийских дворцов. Великие ворота Иштар у входа в Вавилон являются, пожалуй, самым известным примером древнего плиточного искусства. Вавилонский царь Навуходоносор II (ок. 605 / 604-562 до н.
э.) приказал построить ворота в. 575 г. до н.э.. На них изображены львы, молодые быки (зубры) и драконы (сирруш) на ярком кобальтово-глазированном фоне.
В древнем Египте Фароа Джосер (ок. 2670 г. до н.э.), который был первым царем Третьей династии Египта, имел свою погребальную комнату в Ступенчатой пирамиде Джосера в Саккаре, покрытую синей фаянсовой плиткой с желтыми линиями стеблей папируса.
Свинцовое остекление было известно римлянам, которые впервые применили эту технику в 1 веке до нашей эры. Греко-римский мир, тем не менее, отдавал предпочтение мозаичной технике, которая была создана путем превращения тессер — маленьких кусочков камня или стекла — в замысловатые рисунки на полах и стенах в общественных зданиях, частных домах и храмах. Они также украшали поверхности, рисуя на мокрой известковой штукатурке (называемой техникой фрески) и применяя внутреннюю или наружную штукатурку для создания рельефных эффектов (так называемая штукатурка).
В странах, где процветала исламская культура, настенная плитка с использованием геометрических узоров стала важным аспектом плиточного искусства и религиозного выражения.
Исламские гончары разработали плитки с блеском для использования во дворцах, мечетях и святынях, что придало этим зданиям отличительный переливающийся вид.
Возможно, самый ранний пример исламского художественного оформления плитки можно увидеть на мечети Куббат ас-Сахра, расположенной на Храмовой горе в Иерусалиме. Она была возведена мусульманским халифом Абд эль-Маликом в 688–691 гг. Н. Э., а Сулейман Великолепный (1520–1566 гг. Н. Э.) провел реконструкцию мечети и замену наружной мозаики мерцающей плиткой.
Мечеть султана Ахмеда в Стамбуле известна как Голубая мечеть, потому что более 20 000 ярких сине-белых плиток Изник покрывают её интерьер. Изник был турецким центром производства плитки и керамики для Османской империи в конце 15 века н.э.
Вы можете задаться вопросом, почему древний мир был так насыщен синим цветом. Это потому, что полудрагоценный камень лазурит (что означает «камень неба») ценился в древности за его королевский синий оттенок и считался связанным со знанием, проницательностью и магическими способностями.
Исламские и итальянские влияния
Мавры принесли исламскую мозаику и плитку на Пиренейский полуостров в 8 веке нашей эры, и именно здесь наша история азулежу действительно начинается.
Король Португалии Мануэль I (ок. 1495-1521 гг. Н. Э.) посетил Севилью и дворец Альгамбра в Гранаде и был ослеплен увиденной им исламской керамической плиткой с геометрическим рисунком. Король Мануэль был одним из самых богатых монархов в христианском мире благодаря португальскому веку открытий (начало 15 — середина 17 века н.э.). Он импортировал азулежу из Севильи и украсил арабскую комнату в своем дворце в Синтре (Национальный дворец Синтры). Испанские мусульманские геометрические узоры, используемые в этой комнате, называются мудехар, а этот период декора плитки известен как испано-мавританский.
Дворец в Синтре оставался практически нетронутым после землетрясения 1755 года, которое разрушило большую часть города. Если вы посетите национальный музей плитки, то также должны совершить экскурсию по дворцу в Синтре (примерно в 25 км к северу от Лиссабона).
Изюминкой Музея Азулежу является 1300 традиционных сине-белых панорамных панелей под названием «Великолепный вид на Лиссабон». Расположенная на верхнем этаже композиция имеет длину 23 метра и была изготовлена испанским художником по плитке Габриэлем дель Барко в 1700 г. н.э. Это одна из немногих сохранившихся визуальных записей городского пейзажа перед разрушительным землетрясением.
Но, пожалуй, самый увлекательный пример португальского плиточного искусства — это полихромная панель, известная как Nossa Senhora da Vida (Богоматерь жизни), расположенная на первом этаже музея. Это старейшее в Португалии азулежу и важный образец португальского плиточного производства 16-го века.
После Реконкисты — когда испанские и португальские территории на Пиренейском полуострове были возвращены из-под контроля мусульман — португальцы могли свободно разрабатывать свой собственный стиль азулежу с ручной росписью. Художники по плитке больше не были связаны исламским законом, который запрещал изображать человеческие фигуры, и теперь они могли рисовать животных и людей, исторические и культурные события, религиозные образы, цветы, фрукты и птиц.
К середине 16-го века н.э. итальянские и фламандские ремесленники обосновались в Лиссабоне, привлеченные расцветом плиточного искусства и возможностями работы с новыми техниками. Одной из таких техник была итальянская майолика, которая позволяла рисовать прямо на плитках и изображать более сложные рисунки, такие как фигуративные сюжеты и исторические события. Nossa Senhora da Vida является превосходным примером влияния влияния майолики и ренессанса (переход от средневековья к современности, который произошел с 14 по 17 века н.э.).
Панель 1580 года состоит из 1498 азулежу, написанных в стиле trompe l’oeil (стиль живописи, призванный создать убедительную иллюзию реальности). Это ранний и выдающийся пример португальской религиозной иконографии, включающий изображения пастухов и Иоанна Богослова. Синие и белые квадраты создают иллюзорную глубину, а зеленые, желтые и синие окрашенные фигуры с узорами имитируют доску с позолоченной рамкой. Прямоугольник в верхней части люнета указывает на то, что когда-то окно было в азулежу (первоначально это была переоборудованная стена в церкви Санто-Андре в Лиссабоне).
Португальский стиль
Первый маркиз Помбала, Себастьян Жозе де Карвалью и Мело (1699-1782 гг.), руководил реконструкцией Лиссабона, и архитектурная керамическая плитка начала следовать так называемому стилю Помбалино. Керамическая плитка, известная как азулежу-помбалино, переместилась изнутри к фасадам церквей и зданий и стала наружной, охватывая общественные и религиозные памятники, дворцы, стены лестниц, дома, рестораны и сады. Такая плитка также считалась эффективным и недорогим решением для строительства.
До этого момента преимущественно церковь и дворянство заказывали декоративную керамику, но пошел процесс демократизации азулежу из-за их широкого использования в городском жилищном строительстве и восстановлении города. Чтобы удовлетворить спрос, фабрика по производству плитки Real Fabrica de Louca открылась в районе Рато, и в 1715 году состоялся последний зарубежный импорт керамической плитки.
Португальская экспансия за границу, начавшаяся в начале 14-го века, привела к встрече многих культур, и азулежу отразил ощущение экзотики, включив слонов, обезьян и коренные народы из колоний и территорий, таких как Бразилия.
Индийский печатный текстиль с изображением индуистских и природных символов стал модным в 1650-1680 гг.. Особенно выделяется композиция под названием aves e ramagens («птицы и ветви»).
Охота на леопарда (1650-1675 гг. Н.э.), экспонирующаяся в музее, включает в себя темы зарубежных завоеваний Португалии, а также европейские культурные традиции. Полихромная фаянсовая панель, пришедшая в музей из Кинта-де-Санту-Антониу-да-Кадрисейра в Торрес-Ведрас (примерно в 50 км к северу от Лиссабона), изображает леопарда-самку, на которого охотятся увенчанные перьями коренные жители.
Панель «Свадьба Цыпленка» (1660-1667 гг. Н. Э.) демонстрирует творческий талант португальских ремесленников в 17-м веке, а также показывает, как создатели азулежу часто распространяют социальную сатиру, или политические послания. На этой большой панели курица перевозится в карете, сопровождаемой кортежем обезьян, играющих на музыкальных инструментах. «Нижнее бельё» (по-французски «Monkey Trick») — это имя, данное визуальному образу, на котором модно одетые обезьяны демонстрируют человеческое поведение, и оно стало особенным жанром в 16 веке нашей эры.
Музейный гид может сказать вам, что обезьяны часто связаны с сатирой, и что Свадьба Цыпленка может быть интерпретирована как политический комментарий к Испании и ее сторонникам во время Восстановительной войны (1640-1668 гг. Н.э.), которая закончила 60 лет двойной монархии в Португалии и Испании при испанских Габсбургах и основала новую правящую династию Португалии: Дом Браганса.
К началу 18 века н.э. португальские ремесленники оказались под влиянием китайского дизайна фарфора династии Мин (1368-1644 гг. Н.э.) и голландского Delftware, которые привели к кобальтово-сине-белому визуальному виду португальских плиток. Именно этот вариант азулежу можно увидеть по всей Португалии сегодня.
Движения в стиле барокко (ок. 1600-1750 гг. н.э.) и рококо (ок. 1700-1800 гг. н.э.) привели к стилю азулежу, уникальному для Португалии, — вежливым, или пригласительным фигурам. Это были богато украшенные фигуры в натуральную величину (как правило, изящно одетый дворянин или женщина). Они были прикреплены к стенам лестниц и у входов во дворцы, чтобы приветствовать, или приглашать гостей внутрь.
Они прямо смотрели в глаза людям, и можно только представить, как удивлялись гости, встретив одну из этих фигур. Пригласительные фигуры были инновацией дизайна для португальцев, потому что они были очертаниями или вырезами, а не традиционной квадратной композицией плитки. Здесь можно прповести параллели с модными нынче 3-D рисунками на асфальте и зданиях.
После флирта с витиеватыми расцветами и часто мрачными темами в 17 и 18 веках н.э. дизайны азулежу 19-го века н.э. отвечали вкусам новой буржуазии (общественный строй, в котором доминировал так называемый средний класс). Буржуазия хотела, чтобы азулежу отразили их социальный успех и статус, а эмигранты-нувориши, возвращающиеся из Бразилии, принесли с собой тенденцию украшать фасады своих домов керамической плиткой, чтобы сохранить внутреннюю прохладу и уменьшить внешний шум. В результате произошел переход от больших панелей к более мелким и более изящно выполненным азулежу.
Индустриализация ввела новые методы, такие как метод трансферной печати на сине-белых или полихромных азулежу, хотя плитки с ручной росписью оставались популярными.
Массовое производство означало, что плитка могла бы производиться с меньшими затратами, и предлагалось большее разнообразие стилизованных дизайнов, от традиционных моделей до иностранных модификаций.
Период ар-нуво (ок. 1890-1910 гг. н.э.) подарил фасады, украшенные плавными изогнутыми линиями цветов, растений, виноградных лоз, листьев, насекомых и животных, которые были типичными для движения ар-нуво. Однако культурная элита начала рассматривать плитку как старомодную и отвергала ее, как предназначение для масс.
К началу 20-го века н.э. искусство керамической плитки утратило популярность и оказалось в опасности стать утраченным искусством, но благодаря современным португальским художникам, таким как Мария Келл, в 1950-х годах произошло возрождение, когда были построены станции метро и плитки были использованы в росписи, как модернистские произведения искусства.
Азулежу в общественном искусстве
Вы можете часами проводить время в музее, проходя комнату за комнатой по визуальной истории Португалии, но вы также можете прогуляться по любой улице Лиссабона и увидеть азулежу, которые пережили дождь и солнце в течение сотен лет.
Часто можно увидеть хозяина дома в процессе очистки и полировки плиток.
Когда вы доберетесь до музея, сядьте в кафе, выпейте галау — португальский кофе, похожий на молочный латте — и вы увидите удивительную панель азулежу 18-го века, в которой свиньи и рыба ждут, пока их приготовят.
Как добраться к музею
Национальный музей Азулежу находится на Руа-да-Мадре-де-Деус 4, Лиссабон. Вы можете сесть на автобус 794 от площади Комерсио, который привезет вас ко входу в музей. Или вы можете насладиться 20-минутной прогулкой от станции метро Santa Apolonia, останавливаясь, чтобы посмотреть на уличные произведения искусства и другие достопримечательности Лиссабона по пути. На сайте музея есть удобная карта.
Музей открыт со вторника по воскресенье с 10.00 до 18.00, последний вход в 17.30. Перед вашим визитом вы можете скачать мобильное приложение, которое предлагает экскурсию по самым значительным азулежу на выставке. И если вы хотите создать свою собственную коллекцию азулежу, вы можете посетить мастерскую в музее по созданию фаянсовой плитки.
словоупотреблений — «Я предполагаю (так)», «Я предполагаю (что)…» и «…, я предполагаю».
В американском английском фраза «я предполагаю» часто не имеет того же буквального значения, что и глагол «догадываться», и поэтому часто неправильно используется носителями английского языка.
Один из примеров такого неправильного использования можно найти в этом вопросе о прогнозировании спортивных результатов. ОП хочет выразить, что, хотя они не уверены, они верят, что их команда выиграет игру. В американском английском мы обычно используем «я думаю» или даже «держу пари, что они выиграют игру», указывая на то, что говорящий считает такой исход вероятным, без добавления какого-либо дополнительного подтекста. (Примечание: «Ставка» используется здесь не буквально и не подразумевает совершения фактической ставки.)
Как обсуждается ниже, фраза «Я думаю» часто подразумевает подтекст сомнения, несогласия или неудовлетворенности, трансформируя или даже переворачивая смысл предложения.
- говорящий удивлен, что он выиграет Динамик
- разочаровался, что победит
Избегайте этого распространенного неправильного использования, предпочитая «Я (думаю/верю/ставлю/подозреваю/почти уверен), что они выиграют», и избегайте «Я предполагаю», если вы не хотите использовать один из его полезных подтекстов.
Глагол «угадать» означает «дать ответ на конкретный вопрос, когда у вас нет всех фактов и поэтому вы не можете быть уверены, что вы правы» (Кембридж) или в общих чертах «выбрать правильный ответ, несмотря на неопределенность» .
Фраза «Я думаю», с другой стороны, обычно не используется в американском английском для описания процесса угадывания. Скорее, фраза «Я думаю» подразумевает какое-то внутреннее открытие, конфликт или разногласие.
Это сложная идея для понимания, поэтому мы продолжим на примере.
Использование 1 — Несогласие:
Контекст: Лора никогда не была дружелюбна с Джоном, поэтому Джон думает, что она злая. Подруга Джона Кейт впервые встречает Лору, и у нее хорошее первое впечатление о Лоре:
Кейт: «Лора такая классная!» Джон: «Конечно, наверное».
Обратите внимание, что Джон ничего буквально не угадывает . Если произнести его вслух, «я предполагаю» может быть изменено так же, как американцы склоняют вопросы или сомнения, при этом слово «догадка» слегка повышается по высоте или снова быстро повышается и понижается. В этом разговоре Джон использует «наверное», чтобы вежливо выразить сомнение или несогласие с мнением Кейт.
Если бы он ответил: «Нет, Лора действительно злая», это могло бы быть воспринято как конфронтация. Вместо этого он использует «я думаю», чтобы внести неопределенность в свое согласие, создавая эффект «смягченного» несогласия.
Использование 2 — Сомнение:
Контекст: Лаура до сих пор никогда не была дружелюбна с Джоном, поэтому Джон думает, что она злая. Подруга Джона Кейт говорит ему, что Лаура в последнее время много помогает ей с домашним заданием.
Кейт: «Джон, у тебя с Лаурой много общего». Джон: Я думаю, это может быть правдой, но она всегда говорит о глупостях.
Хотя здесь Джон «дает ответ, не располагая всеми фактами», подтекст его ответа имеет решающее значение. Используя «я думаю», он — это не , говорящий, что он подозревает, что Кейт может быть права. Наоборот, он использует «я думаю», чтобы показать, что он сомневается в истинности утверждения Кэти. Вторая фраза в этом примере проясняет его намерение. В правильном контексте Джону было бы правильно сказать просто «Я думаю», что указывает на его сомнение в том, что он и Лора имеют что-то общее с его тоном голоса.
Использование 3 — Нежелание/Сопротивление
Контекст: сразу после утверждений в Использование 2.
Кейт: «Ну, ты должен хотя бы попытаться узнать Лору получше, прежде чем осуждать ее». Джон: «Наверное, да, просто она меня очень раздражает».
Здесь Джон говорит, что Кэти может быть права, и в то же время сопротивляется идее узнать Лору получше. Как и в случае использования 2, вторая фраза в этом примере проясняет намерение Джона. В правильном разговорном контексте Джону было бы правильно сказать просто «Я думаю». При отрицательном тоне голоса эта более короткая конструкция может означать нежелание/сопротивление предложению Кейт. В положительном тоне это могло означать искреннее согласие, с подтекстом… открытия!
Использование 4 — открытие:
Контекст: Лора никогда не была мила с Джоном, поэтому Джон думает, что она злая. Однажды Кейт убеждает Джона и Лору пойти с ней на прогулку.
Как только они оба преодолеют свою застенчивость, они действительно прекрасно проведут время. После того, как Лора пойдет домой, Джон может сказать Кейт
«Вау! Думаю, Лора действительно хороший человек!
Обратите внимание, что снова Джон не угадывает . Скорее Джон осознал, основываясь на новых знаниях, что его предыдущая оценка Лоры могла быть неверной. Используя «я думаю», Джон признает изменение своей точки зрения.
Аналогичное использование обсуждается в этом вопросе, в котором «я думаю» используется для обозначения конфликта между текущим ожиданием и возможным изменением расписания. В этом типе использования «я думаю» используется для обозначения значительного изменения — точки зрения, планов и т. д.
Из другого ответа Первый пример @dwilli показывает один случай, в котором «я думаю» ведет себя аналогично «догадываться». (Оба других замечательных примера в этом ответе демонстрируют небуквальное использование слова «угадай»).
Хотя этот пример действителен для Am.English, он может немного ввести в заблуждение. Если бы я был спикером, то, наверное, сказал бы это немного по-другому, для ясности. Поскольку «я предполагаю» так часто используется для выражения сомнения или конфликта, мое намерение повлияет на мое использование.
Чтобы намеренно выразить сомнение, замешательство или сильную неуверенность в том, что он действительно пошел домой, я бы использовал:
Где Джордж? Я так понимаю, он пошел домой? Он сказал, что устал, но я не знаю, потому что не видел, как он уходил.
Или, чтобы выразить свою уверенность в том, что Джордж , вероятно, пошел домой , я бы использовал:
Где Джордж? Я (думаю/ставлю/подозреваю/догадываюсь), что он пошел домой, потому что сказал, что устал, но я не знаю, потому что я не видел, как он уходил.
Обратите внимание, что в этой конструкции я использую «догадываюсь», а не «догадываюсь».
«Угадал бы» действует буквально, без подтекстового багажа «я думаю».
Буквальное угадывание
Примечание. Хотя следующий разговор является правильным английским языком, это относительно редкое использование, и тон голоса важен.
В: «Угадай число от 1 до 10».
A: «Я думаю, 4».
В реальной жизни слова «наверное» часто опускают. Это более распространено:
В: «Угадай число от 1 до 10».
А: «4»
Почему? Вероятно, в основном из-за простоты/лени разговорного языка, но эта более простая конструкция также позволяет избежать различных и немного неуместных в контексте подтекстов общей фразы «Я думаю».
Идиомы по The Free Dictionary
Угадай+что! — Идиомы по бесплатному словарюУгадай+что! — Идиомы по бесплатному словарю
Слово, не найденное в Словаре и Энциклопедии.