Архитектура русского возрождения — HiSoUR История культуры
Стиль русского возрождения — это общий термин для ряда разных движений в русской архитектуре (псевдорусский стиль, неорусский стиль, русско-византийский стиль) которая возникла во второй четверти XIX века и была эклектичной комбинацией доероперовской русской архитектуры и элементов византийской архитектуры.
Стиль русского возрождения возник в рамках возобновления интереса к национальной архитектуре, которая сложилась в Европе в XIX веке, и это интерпретация и стилизация русского архитектурного наследия. Иногда стиль русского Возрождения часто ошибочно называют русской или древнерусской архитектурой, но большинство архитекторов возрождения не воспроизводили непосредственно прежнюю архитектурную традицию. Будучи вместо этого искусной стилизацией, стиль русского возрождения последовательно сочетался с другими, международными стилями, от архитектурного романтизма первой половины XIX века до современного стиля.
терминология
Термины, обозначающие направление в русской архитектуре второй половины девятнадцатого и начала двадцатого веков, связанные с поиском оригинального национального стиля, все еще неточны, и отдельные явления, которые существовали в рамках этого направления, не дифференцируются.
Появившись в начале XIX века, название «русско-византийский стиль», которое часто сокращалось современниками до «византийского стиля», обозначало такие разные образцы национально-ориентированной архитектуры, как «архитектура тонов» (по К. А. Тон) которая не имеет ничего общего с византийскими прототипами и, например, сооружениями, имитирующими образцы кавказской и балканской архитектуры. Термин «русский стиль», появившийся во второй половине XIX века, объединил еще более разнообразные явления — от небольших дворовых загородных зданий 1830-х годов в стиле «Пейзан», идеализируя образ жизни крестьянства, массивного деревянного парка здания и выставочные павильоны 1870-х годов, а также крупные общественные здания 1880-х годов.
В начале двадцатого века совокупность явлений в архитектуре XIX века, связанная с поиском российской национальной идентичности, называлась «псевдорусским стилем» (термин В. Я. Курбатов) — в контрастирует с «неорусским стилем». Наряду с определением «псевдорусский», уже имеющим оценочный характер, название с еще более отрицательным оттенком — «ложный русский стиль» стало использоваться для обозначения тех же явлений.
Вопрос о генезисе «неорусского стиля» (другое имя — Новорусский) спорен. Е. И. Кириченко, А. В. Иконников и ряд других авторов считают нео-русский стиль «направлением», «опцией» или «национально-романтической ветвью» современности. По мнению Д. В. Сарабянова, нео-русский стиль существовал как вариант в современности, хотя он и пытался добиться независимости. М. В. Нащокина и Е. А. Борисова считают, что нео-русский стиль и современность не могут быть идентифицированы. Е. И. Кириченко отличает неорусский стиль, как направление современности и русский стиль, как одно из архитектурных направлений эклектики, на уровне различий между интерпретацией архитекторами образцов отечественной архитектуры и методами используемые ими формы:
Стилирование характерно для современности в отличие от эклектики, для которой характерна стилизация. Стилистика основана на визуально аутентичном (реалистичном) воссоздании наследия прошлого. … обеспечивает возможность использования любой формы архитектуры прошлого в любой комбинации.
В стилизации отношение к образцу отличается. Художники интересуются общим, характером взаимосвязи элементов и форм, целого, а не деталей, в частности. Сохраняются общие характеристики и узнаваемость образца. Однако сами образцы при их восстановлении преобразуются в соответствии с новыми вкусами. Это делается без какого-либо стремления к исторической достоверности и точности воспроизведения источников.
Д. В. Сарабянов считает, что исследователи архитектуры справедливо разделяют русский и нео-русский стили: «Действительно, граница между ними — это линия, разделяющая эклектику и современность».
Особенности стиля
Русско-византийский стиль
Одной из первых тенденций, возникших в рамках псевдорусского стиля, был «русско-византийский стиль», возникший в 1830-х годах в архитектуре церквей. Первым примером зданий в этом стиле является Православная церковь Александра Невского в Потсдаме, спроектированная Василием Стасовым. Освящение храма произошло в сентябре 1829 года.
Развитию этого направления способствовала очень широкая государственная поддержка, поскольку российско-византийский стиль воплотил идею официального православия о преемственности между Византией и Россией.
Для русско-византийской архитектуры характерно заимствование ряда композиционных методов и мотивов византийской архитектуры, наиболее ярко воплощенных в «образцовых проектах» церквей Константина Тона в 1840-х годах. Собор Христа Спасителя, Большой Кремлевский дворец и Оружейная палата в Москве, а также соборы в Свеаборге, Елец (Вознесенский собор), Томск, Ростов-на-Дону и Красноярск были построены в тоне.
Имитация древнерусской архитектуры
Для другого направления псевдорусского стиля, возникшего под влиянием романтизма и славянофильства, типичны здания с произвольной интерпретацией мотивов древнерусской архитектуры. Михаил Российский, один из первых российских архитекторов, обратившихся к историческим слоям, сказал:
Культурный фон
Как и романтические пробуждения Западной Европы, российское возрождение было осознано научным интересом к историческим памятникам нации. Историзм резонировал с популярным национализмом и панславизмом того периода. Первым иллюстрированным рассказом о русской архитектуре был проект графа Анатолия Демидова и французского рисовальщика Андре Дюранда, запись их 1839-го тура по России была опубликована в Париже в 1845 году, как «Альбом du voyage pittoresque et archaéologique en Russie».
Литографии Дюрана предают чужой чувствительности к кажущейся инаковости русской архитектуры, проявляя некоторые странно искаженные черты, и хотя они в целом довольно точные представления, фолианты, которые он произвел, относятся к жанру литературной литературы, а не к историческому исследованию. Попытка разглядеть хронологию и развитие российского строительства начинается всерьез с Иваном Снегиревым и «Русской звездой» А. А. Мартынова в память о церквяньяго и гражанском зодчестве (Москва, 1851). Государство проявило интерес к этой работе, спонсировав серию фолиантов, опубликованных в «Древности российскаго государства» (Москва 1849-1853, 6 т.), Изображающих предметы старины и декоративные произведения искусства. К этому времени Московское археологическое общество провело исследование по этому вопросу, формализовав его как область обучения. С 1869 по 1915 год был организован ряд трехгодичных конференций, в которые были включены исследования архитектуры Киевской Руси и ранних московских периодов.
Возможно, самым значительным достижением Общества стало опубликование «Комиссии по сокранению древних воспоминаний» в 6 томах между 1907 и 1915 годами. Также Санкт-Петербургская академия изобразительных искусств заказала исследование В. В. Суслова в виде двух его многотомных работ «Panyatniki drevnyago» (1895-1901, 7 т.) и «Памятники древнего русскоязычного искусства» (1908-1912, 4 т.). С применением позитивистских исторических принципов хронология русской архитектуры была прочно установлена к моменту публикации этого окончательного 6-томного обзора русского искусства «История русского искусства» (1909-1917) под редакцией Игоря Грабаря, появление финального однако объем революции был прерван революцией.
развитие
1825-1850
Первый сохранившийся пример византийского возрождения в русской архитектуре и первый пример, когда-либо построенный, стоит в Потсдаме, Германия, пятиглавой Мемориальной церкви Александра Невского неоклассициста Василия Стасова (строителя неоклассического Троицкого собора в Санкт-Петербурге, отца критика Владимира Стасов).
В следующем году, в 1827 году, Стасов завершил строительство более пятикупольной церкви Десятинной церкви в Киеве.
Русско-византийская идея была перенесена Константином Тхоном с твердым одобрением Николая I. Стиль Тона воплотил идею преемственности между Византией и Россией, идеально подходящую идеологии Николая I. Русско-византийская архитектура характеризуется смешиванием композиционных методов и сводчатые своды византийской архитектуры с древнерусскими внешними орнаментами, и были ярко реализованы в «образцовых проектах» Тона. В 1838 году Николай I «указал на книгу« Тина »модельных конструкций для всех архитекторов; в 1841 и 1844 гг.
Здания, спроектированные Тхоном или основанные на проектах Тона, были Храм Христа Спасителя, Большой Кремлевский дворец и Оружейная палата в Москве, а также соборы в Свеаборге, Ельце, Томске, Ростове-на-Дону и Красноярске.
Официальное исполнение византийской архитектуры было, по сути, очень ограниченным: оно касалось только нового строительства церкви и, в меньшей степени, королевских дворцов.
Частное и общественное строительство осуществлялось независимо. В собственных общественных зданиях Тхона, таких как псевдо-ренессансный Николаевский терминал, не было никаких византийских черт. Более пристальный взгляд на церкви, построенные в царствование Николая, показывает много первоклассных неоклассических зданий, таких как Елоховский собор в Москве (1837-1845) Евграфа Тюрина. Официальное византийское искусство не было абсолютным в царствование Николая; в наши дни этого мало, так как византийские церкви, объявленные «бесполезными» большевиками, были снесены в советское время.
1850-е годы
Еще одно направление стиля русского возрождения — реакция на официальное искусство Тон, под влиянием романтизма, славянофильства и детальных исследований народной архитектуры. Предшественником этой тенденции в церковном дизайне был Алексей Горностаев (в более поздние годы, 1848-1862), отличающийся тем, что изобретал северо-российский тентовый кровельный мотив, дополненный структурой романского и ренессансного хранилищ.
Ранним достоянием в гражданской архитектуре является деревянный Погодинский коттедж в Девичном поле, Москва, Николай Никитин (1856).
Пост-1861
Реформа эмансипации 1861 года и последующие реформы Александра II подтолкнули либеральную элиту к изучению корней национальной культуры. Первым результатом этих исследований в архитектуре было рождение «народного» или псевдорусского стиля, примером которого являются работы Ивана Ропета (Терем в Абрамцево, 1873) и Виктор Хартманн (Мамонтовская типография, 1872). Эти художники в союзе с народническим движением идеализировали крестьянскую жизнь и создали свое собственное видение «народной» архитектуры. Другим фактором был отказ от западной эклектики, которая доминировала в гражданском строительстве 1850-х — 1860-х гг., Реакция против «декадентского Запада», впервые созданная влиятельным критиком Владимиром Стасовым.
Иван Забелин, теоретик движения, заявил, что «русская хорома, выросшая из крестьянских бревенчатых домиков, сохранила дух прекрасного беспорядка … Красота здания не в его пропорциях, а, наоборот, в разнице и независимость его частей »(« русские хоромы, выросшие органические из крестьянских клетей, естественно, сохраняли в своем составе облик красивого беспорядка … »По понятиям древности первая красота здания условная не в соответствии, а напротив в их своеобразии, их разновидности и самостоятельности «).
В результате «ропетовщина», как враги Ропе, заклеймила его стиль, сосредоточилась на том, чтобы собрать яркие, но не соответствующие кусочки народной архитектуры, особенно высокие крыши, бочонки и деревянные узоры. Древесина была предпочтительным материалом, поскольку многие фантазии не могли быть физически построены в кирпичной кладке. Это было хорошо и плохо для «допетовщина». Плохо, потому что деревянные конструкции, особенно нестандартные, не были масштабируемыми и имели очень короткий срок службы. До сих пор осталось очень мало. Хорошо, потому что скорость строительства и неортодоксальные взгляды были идеальным выбором для выставочных павильонов, стендов коронации и подобных краткосрочных проектов. Тенденция продолжалась до 20-го века (Федор Шехтель) и 1920-е годы (Илья Голосов).
В течение короткого времени в 1880-х годах менее радикальная версия псевдорусского стиля, основанная на копировании кирпичной архитектуры XVII века, почти преуспела в качестве нового официального искусства.
Эти здания, как правило, были построены, как правило, из кирпича или белого камня, с применением современных технологий строительства они стали обильно украшаться традициями русской народной архитектуры. Характерные архитектурные элементы этого времени, такие как «пузатые» колонны, низкие арочные потолки, узкие оконные петли, палаточные крыши, фрески с цветочными узорами, использование разноцветных плит и массивная ковка, проявляются как во внешнем, так и в во внутренней отделке этих сооружений. Типичным примером является Исторический музей (1875-81, архитектор Владимир Шервуд), который завершил ансамбль Красной площади.
В конце XIX века
В начале 1870-х годов популистские идеи, возникшие в художественных кругах, усилили интерес к народной культуре, крестьянской архитектуре и русской архитектуре XVI — XVII веков. Одним из самых ярких зданий псевдорусского стиля 1870-х годов был Терем Ивана Ропета в Абрамцеве под Москвой (1873) и Мамонтовская типография (1872) в Москве, построенная Виктором Хартманом.
Это направление, активно пропагандируемое известным искусствоведом Владимиром Стасовым, впервые распространилось на архитектуру деревянных выставочных павильонов и небольших домов, а затем в монументальной каменной архитектуре. К началу 1880-х годов «ропетовщина» была заменена новым официальным направлением псевдорусского стиля, почти буквально копируя декоративные мотивы русской архитектуры XVII века. В рамках этого направления здания, построенные, как правило, из кирпича или белого камня, стали богато украшаться традициями русской народной архитектуры. Эта архитектура характеризуется «пузатыми» колоннами, низкими сводчатыми потолками, узкими оконными лазелями, террамообразными крышами, фресками с цветочными орнаментами, использованием разноцветных плит и массивной ковки. В рамках этого направления Верхние торговые ряды (ныне здание ГУМ, 1890-1893 гг., Архитектор Александр Померанцев), здание Исторического музея (1875-1881, архитектор Владимир Шервуд) завершили ансамбль Красной площади в Москве , и саввинская усадьба архитектора Ивана Кузнецова.
Согласно эскизам художника В.М. Васнецова в парке Абрамцево в 1883 году в 1899-1900 годах была построена «Хут на куриных ножках» — дом И. Е. Цветкова на Пречистенской набережной Москвы-реки (д. 29), Третьяковская галерея в Лаврушинском переулке, дом его собственного художника в 3-м Троицком переулке Москвы.
В начале 20-го века
В начале 20-го века развивается «нео-русский стиль» (среди архитекторов архитектуры нет консенсуса относительно того, следует ли выделить эту ветвь псевдорусского стиля как независимую). В поисках монументальной простоты архитекторы обратились к древним памятникам Новгорода и Пскова и к традициям архитектуры Русского Севера. На конструкциях этого направления иногда появляется отпечаток стилизации в духе северного модерна. В Санкт-Петербурге «нео-русский стиль» нашел свое применение в основном в церковных зданиях Владимира Александровича Покровского, Степана Кричинского, Андрея Петровича Аплаксина, Германа Гримма, хотя в том же стиле были построены некоторые жилые дома (типичный пример дом Купермана, построенный архитектором А.
Л. Лишневским на ул. Плуталовой).
Согласно эскизу С. В. Малютина в 1903 году, был оформлен фасад Русского музея Старины в Смоленске. Часто Малютин соответствовал стилю украшения интерьера мебелью с резьбой и картинами (дом Перцовой в Москве).
Любопытным примером неорусского стиля (с особенностями современности) является церковь Спасителя святого лица в Клязьме, построенная в честь 300-летия Романовых архитектором В. И. Мотылевым по рисунку С. И. Вашкова (1879-1914) — ученик Васнецова, в 1913-1916 годах.
Петербургская архитектура в стиле отмечена работой архитектора А. А. Бернардацци — жилого дома П.К. Кольцова (1909-1910) на углу Английского проспекта и улицы офицера (ныне улица Декабристова), которую в народе называли « Сказочный дом «(уничтожен во Второй мировой войне).
Широко известны российские павильоны, разработанные Шехтелем на международной выставке в Глазго в 1901 году (на английском языке). Он также проектировал фасад Ярославской станции в Москве.
Историки архитектуры высказали мнение, что нео-русский стиль ближе к современности, чем к историзму, и это отличается от «псевдорусского стиля» в его традиционном смысле.
1898-1917
На рубеже веков Русская Православная Церковь испытала новое направление; строительство необычно крупных соборов в рабочих пригородах крупных городов. Некоторые, такие как Дорогомиловский Вознесенский Собор (1898-1910), рассчитанный на 10 000 верующих, были начаты в тихих окраинах страны, которые увеличивались в населении к моменту завершения. Христианские теоретики объясняют выбор таких отдаленных мест с желанием расширить досягаемость Церкви до рабочего класса и только рабочего класса в то время, когда более богатые классы отступили от него. Византийская архитектура была естественным выбором для этих проектов. Это было четкое изложение национальных корней, против современных европейских ересей. Это было также намного дешевле, чем великие неоклассические соборы, как по первоначальным затратам, так и по последующему техобслуживанию. Самые крупные примеры этого типа были завершены после русской революции 1905 года:
Дорогомиловский собор, Москва, 1898-1910 гг.
Богоматерь Иверского собора в Николо-Первервинском монастырском соборе, Перверва (ныне Москва) 1904-1908 гг.
Кронштадтский военно-морской собор, 1908-1913
1905-1917
Колокольня Рогожского кладбища Федора Горностаева, 1908-1913 гг.
Балаковская церковь Федора Шехтеля, 1909-1912 гг.
Императорский вокзал в городе Пушкин, 1912 г.
Свято-Николаевская церковь Белорусской Заставы в Москве, 1914-1921 гг.
К вопросу о термине «неорусский стиль». Опыт понимания
К вопросу о термине «неорусский стиль». Опыт понимания
Опубликовано: Декоративное искусство и предметно-пространственная среда. Вестник МГХПА / Ред. Н.К.Соловьёв. 1/2015. С. 138-145.
Несмотря на солидную
историографию архитектуры второй половины XIX—начала ХХ века, в
терминологических определениях её стилевых разновидностей существует известная
приблизительность. Между тем, вопрос о терминологическом аппарате в
действительности является ключевым: без консенсуса в нём не только затруднителен
диалог внутри научной среды, но почти невозможны популяризация
историко-архитектурного знания и преподавание истории архитектуры и искусства.
В данной статье я рискую предложить. О том, насколько убедительными являются
мои доводы, судить читателю.
Безусловно, новаторство эпохи модерна проявилась и в работе зодчих с древнерусской традицией. Авторство словосочетание «новорусский стиль» приписывают Великой княгине Елизавете Фёдоровне, которая предложила на один из конкурсов Строгановского художественно-промышленного училища тему под названием «колье в новорусском стиле»
.
Через короткое время «строгим ново-русским стилем» назовут манеру И.А. Фомина, представившего
на знаменитой «Выставке архитектуры и художественной промышленности нового
стиля», прошедшей в Москве с конца 1902-го по начало 1903 года, предметы мебели
и целые интерьеры, убранные с необычайной лаконичностью и, в то же время, с явными
отсылками к национальной традиции
.
Впрочем, вхождения
этого термина в широкий обиход тогда не состоялось, о чём свидетельствует
лексикон периодики 1900-х годов, когда речь заходит о современных постройках.
Тексты эти изобилуют вариантами словесного наименования стилизаций
допетровского зодчества: «в древнерусском стиле», «в новгородско-псковском
стиле», «в стиле XVII
века» и т.п. И дело здесь, надо полагать, не только в журналистском
волюнтаризме. Газетчики ориентируются в своих стилистических описаниях на
источник стилизации в условиях «терминологического вакуума», косвенным
доказательством чему может служить и напечатанный в 1905 году очерк А.
.
Лишь В.Я. Курбатов в хрестоматийной статье 1910 года «О русском стиле для современных построек», говоря о сущностном отличии современного этапа освоения национальной архитектурно-художественной традиции от экспериментов в этой области, совершавшихся в XIX столетии, вводит оппозицию
.
Понятно стремление критика начала ХХ века подчеркнуть значительность качественного
рывка, совершённого художниками в деле «модернизации» национально-самобытного
направления в архитектуре.
Однако здесь перед нами встают сразу два вопроса,
ответить на которые представляется крайне важным. 1) Адекватно ли указанная реформа
приставок (замена «псевдо-» на «нео-») отражает смысл свершившегося поворота в
методах формирования архитектурного образа? 2) Насколько вообще уместно
использование приставки «псевдо-» для описания явлений истории искусства? К
этим вопросам присовокуплю третий, уже сформулированный выше – о содержании
термина «русский модерн».
Прежде, чем ответить на них, следует задаться вопросом о том, как наша «доморощенная» терминология корреспондирует терминологии, принятой за рубежом. Надо полагать, что унификация здесь была бы в наших собственных интересах, позволяя вписать отечественный архитектурный процесс в международный контекст XIX и ХХ веков.
Этот оценочный пафос
вполне соответствует высказыванию З. Гидиона о том, что архитекторы XIX столетия «обладали свойством,
прямо противоположным “прикосновению Мидаса”, — всё, чего касались их руки, превращалось
в пыль, а не в золото». Но времена меняются, и, надо полагать, что с упразднением необходимости порицать архитектуру XIX века за (естественный для неё) консерватизм термин «псевдорусский стиль» автоматически лишился актуальности.
В отличие от терминов с
приставкой «псевдо-», термины с приставкой «нео-» в зарубежной историографии
широко применяются к стилистическим вариациям архитектуры XIX века, наряду с понятием «revival» (англ.
«возрождение»): например, «neo—gothic»
= «gothic revival». Последняя формула,
безусловно, более точна в характеристике явления как целенаправленного
повторения, воспроизведения, стилизации готической архитектуры или её
декоративной системы.
, которому, при всей очевидности смысла, к сожалению, трудно подобрать русский эквивалент. Но проблема отсутствия у нас подходящего наименования для большого стиля эпохи XIX века, периодически обсуждаемая специалистами
[7], в данной статье лежит за рамками нашего внимания. Достаточно констатировать лишь то, что принятые за рубежом наименования неостилей успешно применяются и в отечественной науке: «необарокко», «неорококо», «неовизантийский стиль» и т.д.
Термин «неорусский стиль», вне всякого сомнения, принадлежит к тому же ряду и должен обозначать архитектурный неостиль XIX века, «работу <…>, связанную с воссозданием художественных образов определённой эпохи»
.
В
данном случае – эпохи допетровской, идеализированной Древней Руси. Это значит,
что примерами «неорусского стиля» (в дальнейшем представляется желательным
использование этого словосочетания без кавычек) являются именно постройки, отражающие
тот уровень осмысления и метод
интерпретации древнерусской архитектурно-художественной традиции, которому
соответствует храм-памятник Воскресения Христова на Екатерининском канале в
Петербурге А.А. Парланда и вообще все стилизации т.н. «московско-ярославского
узорочья» времени Александра III.
Часто используемое сегодня для определения национально-самобытных стилизаций второй половины XIX века словосочетание «русский стиль»
[9] является позаимствованным у современников той эпохи. Смысл его заключался в
утверждении самобытного направления в архитектуре и искусстве, обладающего
вневременной ценностью. Стилизаторское обращение к формальному лексикону
зодчества XVI—XVII веков виделось в 1870-х—1890-х
годах восстановлением распавшейся связи времён, возвращением на «столбовую
дорогу» естественного развития отечественного искусства, исправлением
исторической ошибки, каковой предстала перед ними петровская европеизация.
В частности, архитектор А.А. Парланд, автор храма-памятника Воскресения Христова в Санкт-Петербурге, писал: «Русский стиль, развиваясь первоначально свободно и правильно, без посторонних давлений, дошёл, наконец, при царе Алексее Михайловиче в церковных постройках Москвы и в особенности Ярославля, Ростова и др. до весьма симпатичных, много обещавших результатов. Прекрасному началу, к великому сожалению и к громадному ущербу для русского искусства, не суждено было идти к дальнейшему развитию до полного расцвета»
[10]. Похожих взглядов придерживался и Н.В. Султанов, подчёркивая, что «русский стиль [в допетровскую эпоху. – И.П.] не успел ещё совершенно развиться и оставлен нам в зародыше»
[11].
Сегодня вряд ли
позволительно солидаризироваться с такой интерпретацией, игнорируя при оценке
деятельности архитекторов второй половины XIX века
факт сознательного воспроизведения ими форм, рождённых иной, весьма давней
эпохой.
С позиций современной истории архитектуры, «московско-ярославские»
стилизации времени Александра III
невозможно считать органичным продолжением допетровского зодчества. Очевидно,
что здесь мы имеем дело с неостилем, таким же, как неоготика, неоренессанс, необарокко
и т.п. Поэтому гораздо более обоснованным видится применение в данном случае
термина «неорусский стиль».
Единственное аргументированное (т.е. не сводившееся к требованию элементарно чтить обычаи отечественного искусствознания) возражение против этого предложение, которое мне довелось услышать, заключалось в указании на то, что каждый неостиль предполагает наличие, так сказать, «первостиля»
[12].
В самом деле, по такому принципу ведь образованы наименования необарокко,
неорококо или неоклассицизма. Наш неорусский стиль, разумеется, не имел перед
собой столь несомненного в своей идейно-формальной определённости
стиля-прототипа. Более того, позднесредневековая архитектура, на которую он
ориентировался, развивалась вне стилевых категорий.
По мысли Е.И. Кириченко,
этап стиля в истории отечественного зодчества начинается с приходом на русскую
почву классицизма. В предшествующие десятилетия можно говорить о сложном по
своей структуре процессе, когда «стилевая архитектура постепенно замещает и вытесняет
архитектуру органического типа»
.
Но уникальна ли ситуация, при которой образцом для неостиля становится средневековая архитектура? Вовсе нет, достаточно вспомнить о неоготике и о том, что готическое искусство средневековой Европы также не осмысливалось его творцами в качестве целостной стилевой системы и даже не имело общепринятого имени, родившегося постфактум
[14].
Словосочетание «готический стиль» модернизирует означаемый им предмет. То же
можно сказать о неовизантийском стиле, разновременные прообразы которого затруднительно
считать принадлежащими к единому стилю в новоевропейском смысле. Подобной же
модернизацией будет и обобщающее наименование всей позднесредневековой
отечественной архитектуры «русским стилем».
А последующих её реминисценций, как
и говорилось, — «неорусским».
[1] Подробное изложение генеалогии термина см.: Нащокина М.В. Московский модерн. Изд. 3-е, исправ. и доп. СПб., 2011. С. 63 и след.
[2] Лисовский В.Г. Иван Фомин и метаморфозы русской неоклассики. СПб., 2008. С. 135-136.
[3]Новицкий А. Что нужно требовать от современных зданий в русском стиле? // Строитель, 1905, № 9. Стлб. 351-352.
[4] Курбатов В. О русском стиле для современных построек // Зодчий, 1910, № 30. С. 311.
[5]Гидион З. Пространство, время, архитектура / Сокр. пер. с нем. М.В. Леонене, И.Л. Черня. М., 1984. С. 29.
[6]Например, у Б. Бергдолла: Bergdoll, Barry. European Architecture, 1750—1890. Oxford History of Art, 2000.
[7] См.: Горюнов
В.С. Эклектика или историзм.
К вопросу о терминологии
историко-архитектурных исследований // Архитектура эпохи историзма: Традиции и
новаторство. Сб. статей международной научной конференции, посвящённой
200-летию со дня рождения архитектора Г. Боссе (1812—1894). СПб., 2012. С.
7—11.
Бурдяло А.В. Необарокко в архитектуре Петербурга. СПб., 2002. С. 15.
[9] В частности, в работах Е.И. Кириченко и В.Г. Лисовского. См.: Кириченко Е.И. Русская архитектура 1830—1910-х годов. М., 1978; её же. Русский стиль. М., 1997; Лисовский В.Г. «Национальный стиль» в архитектуре России. М., 2000.
[10] [Парланд А.А.] Храм Воскресения Христова, сооружённый на месте смертельного поранения в Бозе почившего Императора Александра II на Екатерининском канале в С.-Петербурге. СПб.: Изд, Высочайше утверждённой комиссии по сооружению Храма, 1907. С. 1.
[11] Султанов Н.В. Одна из задач
Строительного училища. Цит. по: Савельев
Ю.Р. Искусство историзма и государственный заказ.
Вторая половины XIX—начало ХХ века. М., 2008.
С. 121.
[12] Благодарю за данное замечание Андрея Евгеньевича Ухналёва.
[13] Кириченко Е.И. Архитектурные теории XIX века в России. М., 1986. С. 14.
[14] См.: Базен Ж. История истории искусства. От Вазари до наших дней / Пер. с фр. К.А. Чекалова. М., 1995. С. 207.
Русский Опцион Определение
К
Джейсон Фернандо
Полная биография
Джейсон Фернандо — профессиональный инвестор и писатель, которому нравится решать и обсуждать сложные деловые и финансовые проблемы.
Узнайте о нашем редакционная политика
Обновлено 23 мая 2022 г.
Рассмотрено
Сомер Андерсон
Рассмотрено Сомер Андерсон
Полная биография
Сомер Дж. Андерсон является дипломированным бухгалтером, доктором бухгалтерского учета и профессором бухгалтерского учета и финансов, который работает в сфере бухгалтерского учета и финансов более 20 лет.
Ее опыт охватывает широкий спектр областей бухгалтерского учета, корпоративных финансов, налогов, кредитования и личных финансов.
Узнайте о нашем Совет по финансовому обзору
Что такое русский опцион?
Российский опцион, также известный как «опцион с уменьшенным сожалением», представляет собой тип экзотического опциона, который содержит положение о ретроспективе, а также не имеет даты истечения срока действия. Это означает, что держатель российского опциона может сколько угодно ждать, прежде чем его исполнить, и даже может сделать это по самой выгодной цене, по которой он когда-либо торговался, независимо от его текущей цены.
На практике российские опционы используются редко, поскольку они, вероятно, потребуют очень больших премий из-за очень выгодных условий, которыми пользуется держатель опциона.
Основные выводы
- Российские опционы — это экзотические опционы, которые имеют как положение ретроспективного анализа, так и не имеют срока действия.
- Владелец этих опционов может исполнить их в любое время по лучшей цене, по которой базовая ценная бумага когда-либо продавалась.
- Российские опционы впервые были предложены в научной статье 1993 года.
- Российские опционы редко (если вообще когда-либо) торгуются в реальности и в основном представляют академический интерес.
Понимание опций на русском языке
Концепция российского опциона была впервые предложена Ларри Шеппом и А. Н. Ширяевым в статье 1993 года, опубликованной в академическом журнале The Annals of Applied Probability . Они описали тип «нового опциона пут», в котором держатель опциона имеет право удерживать опцион на неопределенный срок, исполнить контракт в любое время и после исполнения контракта получить либо текущую цену, либо максимальную цену (дисконтированную). по которой опцион когда-либо торговался в прошлом. «Покупатель должен смотреть на колебания [между временем покупки и временем исполнения] лишь изредка, и ему нравится почти не сожалеть о том, что он не воспользовался опционом в более раннее время (за исключением дисконтирования)», — пишут авторы.
«Мы называем его российским опционом, отчасти для того, чтобы отличить его от американского и европейского опционов, где срок опциона прописан заранее и где не указана точная формула стоимости», — добавили Шепп и Ширяев. Однако, «насколько нам известно, ни на одном из существующих рынков в настоящее время не продается такой безжалостный вариант, несмотря на его очевидную привлекательность».
Действительно, большинство инвесторов хотели бы владеть таким опционом, поскольку он чрезвычайно выгоден для держателя опциона. Однако, несмотря на то, что концепция российского опциона вызвала множество академических дискуссий, она никогда не применялась на регулярной основе. Если бы это было реализовано в действительности, то, скорее всего, это было бы внебиржевой торговлей (OTC) и потребовало бы значительных надбавок. Эти ограничения могут в значительной степени снизить привлекательность российских опционов для большинства реальных трейдеров.
Хотя российский опцион на практике не торгуется — по крайней мере, ни одна крупная биржа или рынок не предлагает его, — это привело к разработке нескольких замечательных формул для стоимости опциона, оптимального времени исполнения и ожидаемого времени исполнения, которые большое влияние на теорию вероятностей.
В 1995 году Шепп и Ширяев опубликовали последующую статью «Новый взгляд на ценообразование «российского опциона»», в которой предлагался упрощенный способ расчета справедливой стоимости опциона.
Пример русской опции
Брэд — трейдер опционов, которому нравится инвестировать в экзотические опционы через внебиржевые сделки. Ему удается найти контрагента, готового заключить российский опцион, который в реальности практически не торгуется.
Брэд и его контрагент договариваются о следующих условиях: Контракт составлен как пут-опцион, в котором Брэд является держателем опциона, а базовым активом является серебро. На момент заключения контракта спотовая цена на серебро составляет примерно 15 долларов за унцию. Брэд получает право (но не обязательство) продать своему контрагенту определенное количество серебра по цене исполнения 10 долларов за унцию, что значительно ниже текущей рыночной цены. Однако, поскольку это российский опцион, у опционного контракта нет фиксированной даты погашения, и Брэд может выбрать исполнение опциона пут в любое время и продать серебро своему контрагенту по любой цене, которая возникла в течение срока действия контракта.
.
В обмен на эту гибкость Брэд должен заплатить своему контрагенту значительную премию, настолько большую, что даже с учетом щедрых условий опционного контракта Брэд не уверен, что заработает деньги на сделке.
Источники статей
Investopedia требует, чтобы авторы использовали первоисточники для поддержки своей работы. К ним относятся официальные документы, правительственные данные, оригинальные отчеты и интервью с отраслевыми экспертами. Мы также при необходимости ссылаемся на оригинальные исследования других авторитетных издателей. Вы можете узнать больше о стандартах, которым мы следуем при создании точного и беспристрастного контента, в нашем редакционная политика.
Шепп Л. и Ширяев А. Н. (1993). Русский вариант: уменьшенное сожаление. Анналы прикладной теории вероятностей , 3 (3), 631-640.
Энн. заявл. Вероятно. 3(3): (август 1993 г.). «Русский вариант: меньше сожалений». Страницы 631-640. По состоянию на 28 июля 2021 г.
Демонстрационный проект Wolfram. «Русский вариант: меньше сожалений». По состоянию на 28 июля 2021 г.
Университет Пенсильвании Scholarly Commons. «Новый взгляд на ценообразование «русского опциона». По состоянию на 5 июля 2021 г.
Исторические войны в русском стиле | Wilson Center
28 декабря 2021 года Верховный суд Российской Федерации постановил закрыть Международное общество «Мемориал» — одну из старейших в России правозащитных и общественных организаций. Мемориал был основан в 1987 году группой неравнодушных граждан, в том числе лауреатом Нобелевской премии Андреем Сахаровым.
Через год Международное общество «Мемориал» было удостоено Нобелевской премии мира вместе с белорусским правозащитником Алеся Беляцким и Центром гражданских свобод в Украине.
Настоящая причина нападения российского государства на «Мемориал» заключалась в том, что непрекращающиеся усилия организации по раскрытию преступлений советского режима мешали государству праздновать победу Советского Союза во Второй мировой войне, не неся при этом ответственности за Жертвы Сталина.
Государственный обвинитель четко обозначил цель государства по установлению контроля над изображением советской истории на слушаниях в Верховном суде, когда обвинил «Мемориал» в «неверном толковании советской истории» и создании «ложного образа Советского Союза как террористического государства».
Несмотря на официальную ликвидацию организации как юридического лица, члены «Мемориала» продолжают работу над проектом памяти по преодолению наследия советских репрессий в надежде на построение демократического будущего. Не в силах воспрепятствовать этой работе, которая ведется во всех регионах России, российское государство пришло за защитниками «Мемориала».
Облавы и аресты
Утром 21 марта 2023 г. в Москве руководители, сотрудники «Мемориала» и члены их семей, в том числе Ян Рачинский, Александра Поливанова и ее мать, Никита Петров, Алена Козлова, Галина Иорданская, Ирина У Островской, Александра Гурьянова и Олега Орлова были обыски в их домах и офисах.
Некоторые, в том числе Рачинский, Орлов, Поливанова и Гурьянов, были задержаны и допрошены.
Как сообщает Международное общество «Мемориал» в социальных сетях и на своем сайте, при обыске изъяты его файлы, компьютеры, телефоны, флешки и другие предметы с логотипом «Мемориала», в том числе медицинская маска. Причиной возобновления нападок на руководителей «Мемориала», продолжающаяся работа которых является актом мужественного сопротивления путинскому режиму, стало заявление организации «Ветераны России» о том, что «Мемориал» несет ответственность за реабилитацию нацистских коллаборационистов, чьи имена были включены в их базу данных жертв. массовых сталинских репрессий. В конце концов, вторжение в Украину было частично оправдано ложными заявлениями Путина о том, что Украина является нелегитимным государством и нуждается в денацизации.
На самом деле «Ветераны России» интересуются только тремя из более чем трех миллионов фамилий в базе данных «Мемориала» (включение этих трех фамилий в базу данных, по-видимому, было ошибкой, и одна «Мемориал» ранее исправил).
Конкретной информации о том, за что были осуждены двое из трех человек, нет.
Третий был одним из десятков тысяч этнических немцев, которые начали селиться в России в восемнадцатом веке и чьи потомки преследовались во время Второй мировой войны. Хотя меньшинство советских граждан сотрудничало с немцами из ненависти к сталинскому режиму, многие другие, такие как выжившая в ГУЛАГе Елена Маркова, были приговорены к пятнадцати с лишним годам каторжных работ в ГУЛАГе или ссылке просто за то, что жили в районах, Немецкая оккупация.
Неизвестно, что будет с руководителями «Мемориала» после этой атаки.
Политика памяти
Это действие со стороны судов и государства было направлено на то, чтобы еще больше запугать любых других от участия в исследованиях, которые могли бы подвергнуть сомнению повествование государства о прошлом. Это происходит в то время, когда российское государство не только арестовывает протестующих, но и преследует граждан всех возрастов, которые осмеливались ставить под сомнение войну в Интернете или даже в частной беседе.
Гражданское общество граждан России, созданное после распада Советского Союза, было подавлено государством при президенте Владимире Путине, который заставил замолчать последние независимые голоса в подконтрольной государству прессе, прижал НКО и заключил в тюрьму любой, кто критикует войну России против Украины. Государство препятствует этому желающим узнать правду о своем прошлом, ограничивая доступ к архивам только тем, у кого есть репрессированные родственники, которых оно запугивает непрозрачной и византийской бюрократией, несмотря на их законное право доступа к файлам репрессированных родственников в государственные архивы.
Законы о памяти, подобные принятым в Западной Европе, предусматривающие уголовную ответственность за отрицание Холокоста и расизм, используются российским государством для обозначения критиков режима как «нацистов» и криминализации интерпретаций истории, бросающих вызов растущему культу победы во Второй мировой войне. На самом деле история путинской России искажается особым образом, чтобы оправдать крупнейшее наземное вторжение в Европу со времен Второй мировой войны.