Архитектор Алексей Гинзбург — о будущем Дома Наркомфина :: Дизайн :: РБК Недвижимость

Автор проекта реставрации Дома Наркомфина Алексей Гинзбург рассказал «РБК-Недвижимости» о реставрации памятника советского конструктивизма

Архитектор Алексей Гинзбург (Фото: Олег Лозовой/РБК)

​Этим летом в Москве начались работы по реставрации Дома Наркомфина — одного из главных памятников конструктивизма и самой знаменитой постройки архитектора Моисея Гинзбурга. Руководит проектом реставрации его внук Алексей Гинзбург, который рассказал о мифах вокруг дома, трудностях работы с архитектурой авангарда и о долге перед великим дедом и отцом.

— В прошлом году основная доля в Доме Наркомфина была продана компании «Лига прав», а нынешним летом началась реставрация памятника. Как долго она продлится и что там происходит сейчас?

— Реставрация рассчитана на два года, но сегодня сказать с уверенностью, сколько точно продлятся работы, нельзя.

Это слишком сложный объект, который требует очень кропотливой и долгой работы. Я начал заниматься им в 1986 году, желая помочь отцу в его попытках вернуть дому оригинальный облик. Тогда из этого ничего не вышло. После было еще много попыток отреставрировать дом, но все они оказались неудачными из-за технических, юридических, инженерных сложностей. Наконец, отношение тогдашних городских властей к конструктивистской архитектуре было резко негативным. Два года назад звезды сошлись, и появились люди, которые, с одной стороны, понимают истинную ценность Дома Наркомфина, а с другой — обладают достаточными ресурсами, чтобы заниматься его реставрацией. После того как появился инвестор, был выпущен проект реставрации и приспособления, рабочая документация. Сейчас работы находятся на начальном этапе: мы демонтируем все поздние постройки, исследуем инженерные системы, основные конструкции дома.

Фото: Олег Лозовой/РБК

— Работать над проектом реставрации вы начали в 1995 году. За это время концепция как-то изменилась?

— Действительно, в 1995 году мы начали плотно работать над проектом, потому что тогда появился инвестор, готовый реализовать наш проект. Но поскольку получить в собственность землю ему не удалось, проект был заморожен. С тех пор мы дорабатывали нашу концепцию, но принципиально она не изменилась: и тогда, и сейчас мы настаивали на том, что Дом Наркомфина должен быть жилым и его для этого вообще не нужно менять.

— В том смысле, что физически он устарел, а морально нет?

— Именно. Дом Наркомфина — символ жилья современного человека. Не социалистического или коммунистического, а просто современного. Именно поэтому нам было принципиально важно сохранить его изначальную функцию и показать, что это актуальное здание, в котором можно с комфортом жить и сегодня. С Домом Наркомфина связано несколько мифов, главный из которых заключается в том, что это дом-коммуна, воплощающий переход от буржуазного уклада к коммунистическому.

Фото: Олег Лозовой/РБК

— Почему миф? Об этом же писал сам Гинзбург в своей книге «Жилище».

— Да, но в действительности это не так. Когда Дом Наркомфина был построен, Гинзбург почти сразу же спроектировал второй дом СНК, который планировалось построить рядом. Из-за того что в 1934 году конструктивизм был объявлен вредным буржуазным явлением, воплотить идею не удалось. Но этот проект чрезвычайно интересен. Там были предусмотрены ячейки 2К, аналогичные ячейкам К (78 кв. м), только еще больше — 120 кв. м. Так где же это коммунистическое расселение? Почему же дом не состоял из ячеек типа F? Уже тогда было понятно, что дома-коммуны — это утопия, а будущее — за новым типом жилья, предпосылки для которого появились еще до Первой мировой войны. Уже тогда в России стали строить дома гостиничного типа, Нирнзее делал свой дом в Гнездниковском переулке, который очень напоминает современное жилье без кухонь, с кинотеатром на верхнем этаже и театром-кабаре внизу, с кучей общественных функций.

— Так или иначе это был внятный социальный проект.

— Это был дом, который создавал новую среду обитания с очень сильным социальным уклоном, именно поэтому идеи конструктивистов получили такую популярность в послевоенной Европе, где к власти всюду пришли социалистические правительства.

Ле Корбюзье переформатировал в своих хабитатах идеи, заложенные Гинзбургом в Доме Наркомфина. Дома-коммуны были утопической идеей, которая выросла не из домов гостиничного типа, а, скорее, из рабочих общежитий, где социализация была доведена до гротеска. Но в 1920-е годы она потеряла свою актуальность.

Фото: Олег Лозовой/РБК

— Летом власти Москвы объявили, что создадут рабочую группу, которая будет контролировать все этапы реконструкции памятника. Кто в нее входит и какие именно механизмы контроля здесь предусмотрены?

— Честно говоря, подробностей не знаю. Точно могу сказать, что с самого начала была создана рабочая группа, ведущая авторский надзор и научное руководство проектом. В нее входят сотрудники департамента культурного наследия, авторы проекта, в том числе я, и заказчики, которые еженедельно отслеживают все текущие работы.

— На протяжении многих лет всякий раз, когда речь заходила о реставрации Дома Наркомфина, архитекторы, градозащитники и активисты настаивали на необходимости экспертного контроля за ходом реставрации памятника. Эта идея кажется справедливой.

— Я готов к любому общественному и экспертному контролю. Наша работа прозрачна: проект реставрации вывешен на сайте департамента культурного наследия, с ним могут познакомиться все желающие. Кроме того, мы сами обеспечили общественный контроль путем привлечения международных волонтеров. Например, американский фотограф Наталья Меликова ведет летопись реставрации, постоянно снимая все происходящие изменения. Совсем скоро заработает сайт, там эти фотографии будут выложены в открытом доступе. Все заинтересованные стороны смогут следить за ходом реставрации в режиме реального времени.

Проект реставрации Дома Наркомфина

— Международные организации по защите культурного наследия как-то участвуют в этом процессе?

— У них нет никаких механизмов для этого. Мы сами стараемся подтянуть их, чтобы они имели представление о том, что происходит с домом. Единственный вопрос, который я хотел бы задать сейчас, — где эти любители общественного контроля были последние пять-шесть лет? Мы пришли в дом с варварскими ремонтами, сделанными в обход предписания департамента культурного наследия. Жители выбрасывали оригинальные деревянные окна и заменяли их пластиковыми, заливали стяжки и клали керамический гранит, закрашивали и завешивали панелями стены. В большинстве квартир были проведены евроремонты, которые полностью убили оригинальные материалы. Попав в дом после четырехлетнего перерыва, я не мог его узнать — так исказились первоначальные интерьеры. Мы сейчас разрабатываем проект научной реставрации, основываясь на принципах Венецианской хартии, и хотим, чтобы Дом Наркомфина оказался в списке мирового наследия ЮНЕСКО. Вот наша главная задача.

— Но Венецианская хартия подразумевает сохранение всех исторических пластов, а дом на протяжении своей истории не раз менялся.

— Но это не исторические слои, и сохранять их не нужно. Все перепланировки делали сами жители, и признать их ценными нельзя.

Фото: Олег Лозовой/РБК

— Камышит вы раскроете?

— Да, это инновационный материал, который является предтечей сегодняшних минераловатных утеплителей и каменной ваты, и его нужно открыть — это история.

Но камышита в этом здании применено совсем немного. Он утепляет торцы балок, которые выходят на фасад, и часть стен перехода между жилым и коммунальным корпусами. Мы оставим фрагменты-зондажи с показом этого материала, чтобы его было видно. В остальных местах заменим камышит минераловатным утеплителем в той же геометрии, как это было в изначальном проекте.

— Камышит — единственный нестандартный материал в этом доме, все остальное — монолитные конструкции. В каком состоянии они находятся?

— Как ни странно, в очень хорошем. Есть места, которые требуют ремонта, но все равно это качественный железобетон, который простоит еще не один десяток лет. Самые большие вопросы вызывают не несущие конструкции, а навесные стены с ленточными окнами, которые внешне выглядят ужасно. Это проблема восточного фасада, выходящего во двор: там были установлены бетонные цветочницы и в стене сделаны дренажные отверстия для выхода лишней воды. Кашпо тогда не использовались. После войны, когда в доме достраивали первый этаж, делали коммунальные квартиры и застраивали вторые этажи в ячейках типа К, эти отверстия для дренажа в цветочницах заделали.

Вода в них начала застаиваться и попадать в трещины между штукатуркой и блоками. Это и привело к частичному разрушению стены. Мы будем восстанавливать цветочницы (поместим их в кашпо) вместе с отверстиями для дренажа и вентиляции.

— Коммунальный корпус сохранит общественную функцию?

— Конечно. Мы сейчас ищем формат, что именно там разместится — кафе, выставочное пространство или зал для мероприятий, но в любом случае коммунальный корпус станет центральной общественной зоной в этом доме.

— В коммунальном корпусе частично сохранился большой витраж. Он будет восстановлен?

— Тот витраж, который сохранился, мы отреставрируем, как был отреставрирован исторический витраж на здании «Известий». Нижняя половина витража в 1950–1960-е годы была заменена на окна, так что придется делать копию. Вообще, мы разделили коммунальный корпус на зону консервации и зону воссоздания. В зоне консервации будут работать реставраторы, которые расчистят и восстановят подлинные поверхности. В зоне воссоздания, где оригинальные элементы не сохранились, стены будут укреплять современными материалами. Например, несколько компаний сделали для нас образцы сдвижных окон по проекту Гинзбурга, и мы выбираем, на каком варианте остановиться.

Фото: Олег Лозовой/РБК

— Что будет с пентхаусом Николая Милютина?

— Пентхаус Милютина — идея самого Милютина. Гинзбургу она категорически не нравилась, но он вынужден был смириться с волей заказчика. В доме планировалось механическая приточная вентиляция, но из-за нехватки денег ее не реализовали. Были сделаны две венткамеры: одна — маленькая, на северной эвакуационной лестницы, другая — большая, около южной лестницы, из которой Милютин решил сделать себе квартиру. Он взял за аналог ячейку типа К — с поправкой, что она выходит не на две, а на три стороны. Кроме этого пентхауса, на крыше были четыре ячейки, в которых располагалось общежитие.

— Что там будет после реставрации?

— Во всех помещениях после реставрации будут жилые квартиры. Я был бы рад, если бы их сдавали в аренду — такой режим их использования не позволит переделывать планировки и интерьеры.

Фото: Олег Лозовой/РБК

— Проект реставрации дома подразумевает восстановление оригинальных интерьеров. Как они будут выглядеть?

— Сейчас восстанавливаем схему покраски этих квартир по колористическим таблицам Хиннерка Шепера, художника из Баухауса, который занимался оформлением интерьеров в Доме Наркомфина. Мы провели эксперимент в одной из квартир: сделали порядка 50 зондажей под всеми сохранившимися слоями краски и прочих материалов и расчистили оригинальные цвета. Затем взяли похожую по оттенку и текстуре краску и покрасили ею стены. Эффект был потрясающий — я впервые увидел интерьер в цвете. Все же считают, что конструктивизм — это когда все белое, но на самом деле нет. Эта цветовая гамма была специально подобрана таким образом, чтобы визуально увеличить пространство квартир.

— Какие ограничения восстановление оригинальных интерьеров наложит на будущих жителей дома?

— Я рассчитываю, что квартиры будут сдаваться с отделкой, чтобы избежать ремонта. Сантехника, кухонное оборудование должны быть уже встроенными. Максимум, что смогут привезти новые владельцы, — мебель и светильники. По закону, сегодня те, кто покупает квартиры в доме, должен подписать охранное обязательство, которое запрещает менять то, что является предметом охраны.

— Сами не планируете туда перебраться?

— Хотел бы, но вряд ли. Я много лет живу в старом московском доме и привык к нему. В конце концов, я занимаюсь Домом Наркомфина не для себя, а для того, чтобы отдать долги своему отцу и деду.

Фото: Олег Лозовой/РБК

— В екатеринбургском доме Уралоблсовета (архитектор — Моисей Гинзбург) создан музей ячейки F. Планируется ли музеефикация отдельных ячеек в Доме Наркомфина?

— Одна из ячеек точно должна быть музеефицирована. С моей точки зрения, для этого подходит так называемая квартира привратника на первом и втором этажах. Поскольку у нее два входа (наверху и внизу), ее разделили, и долгое время считалось, что это два отдельных помещения. Она удобно расположена и идеально подошла бы для музея. Мы обсуждаем такую возможность, но готового решения пока нет.

— В прошлом году по вашему проекту отреставрировали еще один знаковый памятник конструктивизма — здание «Известий» (его архитектор Григорий Бархин — прадед Алексея Гинзбурга. — Прим. ред.) на Пушкинской площади. Что самое сложное в работе с такими объектами? Есть расхожее мнение, что их трудно восстанавливать, потому что эти дома строили из плохих, недолговечных материалов, например шлакоблоков и строительного мусора, как в случае с домом Мельникова. Это миф или действительно так?

— В случае с Домом Наркомфина точно миф. Его строители использовали все самые передовые технологии того времени. Сохранение оригинальных материалов дает возможность показать эти дома такими, какими они были задуманы. Когда мы пытаемся заменить какие-то детали, исчезает дух этой архитектуры. Консервация подлинных элементов должна быть главной реставрационной методикой таких зданий. Мы, например, долго объясняли, что здание «Известий» не должно краситься, как это происходило в советское время. Мы открыли старую штукатурку, защитили ее специальными средствами, которые не меняют цвет, точно так же поступили с витражами и кирпичной кладкой.

— Но это справедливо и для зданий более ранних эпох. Я имела в виду технологические сложности работы именно с конструктивистским наследием.

— В случае с конструктивистскими зданиями все инженерное оборудование является частью материальной культуры, которая требует сохранения и восстановления. Именно поэтому установить трубчатые стальные батареи Arbonia в Доме Наркомфина невозможно — мы должны отреставрировать оригинальные чугунные батареи или сделать их точные копии. Это и есть самое сложное. В домах XVIII—XIX веков использовавшиеся тогда инженерные системы сегодня, понятно, неприменимы, поэтому там просто устанавливаются современные элементы.

Фото: Олег Лозовой/РБК

— Когда смотришь ваше портфолио, поражает его охват: от реставрации сложнейших памятников авангарда до частных интерьеров. Такая диверсификация бизнеса — это вынужденный ход, чтобы держаться на плаву и быть коммерчески успешным, или вам просто интересно заниматься столь разными проектами?

​—​ Я в первую очередь архитектор, и мне, конечно, интересно заниматься проектированием больших городских объектов. У нас в портфеле есть и жилые дома, и офисы, и коммерческие здания. Например, сейчас рядом с Театром на Таганке по нашему проекту строится многофункциональный центр. Он стоит в очень сложном месте: мы фактически сшиваем квартал, который был разрезан, когда в 1970-е годы под Таганской площадью строился тоннель. Мы восстанавливаем разрушенный фронт вдоль Садового кольца и создаем диалог со зданием театра, которое я считаю прекрасным образцом советского модернизма. У нас есть несколько проектов в регионах и да, мы занимаемся интерьерами. Но реставрация, которая стала для нас с отцом семейным делом, постепенно захватывает все больше и больше: интерес к ней после восстановления Дома Наркомфина у меня точно не пропадет. Работа в историческом городе соединяет во многих проектах новое строительство, реконструкцию и реставрацию и в этом смысле дает бесконечный простор для экспериментов.

Фотогалерея: реализованные проекты «Гинзбург Архитектс»

— В начале интервью вы сказали, что отношение прежних московских властей к конструктивистскому наследию было негативным и отсюда все проблемы. Сейчас, думаете, что-то поменялось?

— Отношение властей к конструктивизму постепенно меняется, так же как меняется отношение к нему общества.

— Разве? Только за последний год было два крупных скандала, связанных со сносом конструктивистских зданий — Таганской АТС и ДК им. Серафимовича, и защищать их вышли те же 200 человек, что и всегда. Среднестатистический горожанин, скорее всего, поддержит снос этих сооружений, потому что не понимает, в чем их ценность.

— С одной стороны, вы правы, с другой — нет. В 1980-е Дом Наркомфина посещали только международные исследователи конструктивизма, в 1990-е — все приезжавшие в Москву иностранные архитекторы. В нулевые стали приходить студенты архитектурных вузов, но все экскурсии все равно велись на английском языке. И только в последние несколько лет я слышу экскурсии на русском — для обычные посетителей, не специалистов. Люди постепенно начинают понимать, что конструктивизм — это наше достояние, которым можно и нужно гордиться.

Архитектурная мастерская «Гинзбург Архитектс»

Архитектурная мастерская «Гинзбург Архитектс» была основана в 1995 году Владимиром и Алексеем Гинзбургами. Компания специализируется на проектировании жилья, коммерческой недвижимости, объектов промышленного строительства, а также реконструкции, реставрации и приспособления исторических зданий, дизайне интерьеров. Среди крупнейших реализованных проектов — жилой дом на Трехгорном Валу, 14, реставрация дома книгоиздателя Сытина, реставрация здания газеты «Известия» в Москве, гостиница и апартаменты «Камелия», жилой комплекс «Идеал Хаус», жилой квартал «Малый Ахун» в Сочи.

Алексей Гинзбург.

Авторские практики | Портал «Строительный Эксперт»

«Строительный Эксперт» продолжает серию публикаций по материалам выступлений ведущих российских архитекторов, прозвучавших в лекционной части курса «Авторские практики» кафедры «Комплексная профессиональная подготовка» МАрхИ.

Архитектор Алексей Гинзбург, профессор МАА, член правления САР, член правления СМА, руководитель архитектурной мастерской «Гинзбург Архитектс».

Путь в профессию

Проблема с выбором профессии не стояла. Поскольку все в семье – архитекторы, мне привили интерес к архитектуре, когда это занятие еще не было столь популярным как сейчас.

Собственную мастерскую создали в 1995 г. вместе с отцом. Продолжили вместе с моим партнером – Наталией Шиловой. Цель создания – реставрация здания дома-коммуны Наркомфина, построенного по проекту М. Гинзбурга. Однако в период становления мастерской идея реставрации этого объекта не нашла поддержки «наверху», пришлось заниматься практической архитектурой.

В 1997 г. не стало отца, оказался без его связей и заказчиков. Вместе с тем, не хотелось самому себе признаваться в несостоятельности и пришлось учиться выживать … Брался за все, помню выполнил даже проект забора. Пройдя через эти и другие трудности, сделал вывод: не надо чураться никакой работы, особенно когда нет выбора. К 48 годам научился самостоятельно ставить перед собой вопросы и находить на них ответы.

Сфера деятельности мастерской

Спектр услуг – самый широкий, но все они связаны с архитектурой. Проектируем новые здания, занимаемся реконструкцией уже эксплуатируемых объектов, интерьерами, видя в них продолжение архитектуры. Выполнили много проектов реставрации зданий, особенно в последнее время.

Жизнь мастерской

В настоящее время в мастерской трудятся более 45 человек. К коллективу предъявляются определенные организационные требования. Первое – соблюдение трудовой дисциплины. Архитектурное проектирование – это командная работа и, следовательно, все кто вовлечены в нее, должны приходить и уходить из мастерской в одно и то же время и действовать в едином ритме. Дисциплина нужна мастерской для того, чтобы выжить.

Второе требование – унификация и архивация файлов. По этому поводу действует соответствующая внутренняя инструкция, в соответствии с которой все работающие в мастерской должны класть файлы в определенные папки. Неряшливый подход к делу несовместим ни с каким производственным процессом.

Сотрудники мастерской

Все услуговые компании – архитектурные бюро, риэлтерские компании и другие, как ни странно, очень похожи между собой. В услуговых компаниях самый главный капитал – люди. Следовательно, должна быть ротация сотрудников: если человек способен профессионально расти, нужно предоставить ему такую возможность, он должен получать больше полномочий. Если сотрудник остановился в своем развитии, он должен уйти.

Офис архитектурной мастерской

Однажды я посетил офис американского архитектора Ричарда Майера, и это произвело на меня сильное впечатление. В офисном помещении все было белым: стены, мебель, ковролин на полу, жалюзи на окнах и т.д. Все сотрудники носили белые халаты…

Конечно, офис мастерской – это часть ее имиджа, при этом, когда к нам приходит заказчик, он должен видеть, что главное для нас – работа, а не вложение средств в интерьер мастерской. За 20 лет существования мастерской мы сменили несколько помещений. Начинали с двухэтажного заводского цеха, потом арендовали чердак на фабрике «Красная роза», склад. Все эти помещения были просторными, наполненными воздухом. Сейчас мастерская расположена в старом особняке. Мне нравится, когда в офисе все просто, функционально и по возможности чисто.

Информационные технологии и программное обеспечение

Информационное сопровождение – необходимый аспект архитектурной деятельности. Никакой заказчик не придет в мастерскую по объявлению в интернете. Нужно, чтобы о проектной компании знали. Вот почему большое значение уделяется участию в выставках и конкурсах. Нормальная, умеренная, взвешенная реклама необходима. Архитектор должен уметь отвечать на вопросы, писать и публиковать свои мысли. Это важная часть информационного обеспечения и поддержки деятельности компании.

Отношение к BIM-технологиям, безусловно, положительное, при этом мы понимаем, что информационное моделирование – не панацея. BIM для нас – определенный признак культуры производства. Когда идет работа над концепцией или ведется стадия проектирования, то BIM-технологии безусловно полезны, но на стадии рабочих чертежей эффект от BIM – максимальный. Важно только, чтобы и смежники владели этими технологиями.

Управление проектным процессом

У большинства частных проектных бюро России, известных мне, есть два слабых места. Первое – делопроизводство, второе – контроль качества, то есть проверка документации. Из-за этих проблем случаются потери заказов и денег.

Приходится постоянно заставлять людей вовремя отвечать на письма, и своевременно получать в письменном виде необходимую документацию и аккуратно подшивать ее. В принципе, следить за всем документооборотом может проект-менеджер, но и архитектор должен уметь работать с документами.

Для проверки качества вполне достаточно и лучше всего использовать систему ISO.

Юридические аспекты деятельности

Нельзя сказать, что современный архитектор должен быть еще и юристом, но он обязан хорошо представлять себе правовые основы собственной профессиональной деятельности; понимать, что можно делать, что нельзя; знать, как не нарушить закон. Нужно иметь в виду, что заказчик и подрядчик не являются союзниками архитектора.

Архитектор предоставляет проектные услуги частному заказчику или девелоперу, а подрядчик реализует идеи архитектора. При этом всегда есть риск, что архитектора могут сделать ответственным за те нарушения, которые осознанно или неосознанно в своих интересах допускают заказчик или подрядчик. В связи с этим архитектор должен уметь себя защищать, потому что ни один нанятый юрист не может прийти архитектору на помощь. Значит, архитектор должен сам понимать, к каким решениям его подталкивает недобросовестный заказчик или подрядчик. Для этого нужно знать нормы проектирования и четко представлять себе, что архитектор должен делать.

Представим, что частное бюро выполняет проект и отдает его на экспертизу. После прохождения экспертизы выполняется рабочая документация, по которой строится здание. При этом обычно рабочая документация будет в некоторых деталях отличаться от проекта. Поэтому должна проводиться еще одна экспертиза. Однако всякая экспертиза – это платная процедура и заказчик, желая сэкономить деньги, не хочет повторно ее проходить. Но сдать ИГАСНу дом, построенный с отклонениями от проекта, невозможно. Тогда заказчик настаивает на том, чтобы архитектор повторно проходил экспертизу, но уже за свои деньги, а они не маленькие. Очень часто архитекторы оказываются не готовыми к такому повороту событий, особенно те, кто начинал работать еще в советские времена. В СССР все архитекторы были государственными служащими и с подобными ситуациями не могли столкнуться даже теоретически. В наше время архитекторы, занимающиеся частной практикой, стали самостоятельно хозяйствующими субъектами и правила игры кардинально изменились.

Междисциплинарный подход к архитектуре

Архитектура стыкует в себе большое количество наук и искусств потому, что ее задача – создание среды обитания человека. Недавно прочитал книгу, посвященную истории одомашнивания диких растений и животных. В книге содержится вывод: цивилизация появилась тогда, когда человек сам стал производить продукты питания. Это привело к возникновению стационарных поселений, в которых люди проживали постоянно. И в этот же период появилась профессия архитектора

Следовательно, архитектура – очень старое занятие, которое всегда соединяло между собой много различных сфер деятельности человека и архитектор должен уметь интегрировать очень много дисциплин.

Еще пример. Почему руководителями проектных бюро, как правило, являются архитекторы? Потому, что в системе архитектурного образования изначально заложено комплексное видение работы. Вот почему трудно представить себе во главе проектной компании, скажем, инженера по системам водоснабжения и канализации.

Договорные отношения

Архитектор должен очень хорошо представлять, какие обязательства он на себя берет, подписывая договор; в состоянии ли он их выполнить в части нормативно-правой базы, объема работ, их состава, сроков. В данном случае юрист может оказать лишь некоторую консультационную поддержку, все остальное возлагается на архитектора. Важно понимать, что далеко не все, что хочет или разрешает архитектору заказчик, не запрещено законом.

Экономика проекта

Сметы на проектно-строительные работы составляют соответствующие специалисты. Однако в жизни все иначе: есть такие явления как договорная цена и рынок. Когда назначаю цену на выполнение проектных работ, я представляю, сколько примерно они могут стоить на рынке. Не хочется быть «дешевле» других или «дороже» всех остальных. При этом нужно стремиться продать свои услуги за максимальные деньги, но обязательно обосновав перед заказчиком назначенную цену.

Авторский надзор за строительством

В данном случае важнее принципы, чем компромиссы. Последние допускаются в том случае, когда некие объективные реалии не соответствуют проекту, который во многом является отражением идеальных представлений архитектора о мире. В таком случае проект приходится корректировать.

В целом же, отставание своих принципов в процессе авторского надзора – это «драка» и не нужно ее бояться. 

Награды / Практика / Ginzburg Architects

НАГРАДЫ ЗАКАЗЧИКОВ ЗА ПРОЕКТЫ АРХИТЕКТУРНЫХ МАСТЕРСКИХ

2019 г. – Конкурс Правительства Москвы на лучший проект в области сохранения и популяризации объектов культурного наследия «Реставрация Москвы-2019». За лучшую организацию ремонтно-реставрационных работ на Выявленном объекте культурного наследия «Здание прачечной жилого дома Наркомфина, 1932 г., архитекторы М.Я.Гинзбург, И.Ф.Милинис», входящем в состав объекта культурного наследия «Ансамбль опытного Жилой дом Наркомфина с коммунальными постройками, 1928-1932 г., архитекторы М.Я.Гинзбург, И.Ф.Милинис, инженер С.Л.Прохоров» награждена ЗАО «Триумф», заказчик Ginzburg Architects. Диплом лауреата.

2018 – Городская недвижимость Жилая премия-2018. В номинации «Лучший клубный дом» удостоен ООО «Лига Прав», заказчик Ginzburg Architects. Объект культурного наследия регионального значения «Бывший жилой дом Наркомфина, 1928-1930 гг. , арх. Гинзбург М.Я., Милинис И.Ф., инж. Прохоров С.Л.».

2018 – Премия Российской Жилой Недвижимости RREF AWARDS-2018. В номинации «Премьера года» награждена компания «Главстрой Девелопмент», заказчик Ginzburg Architects. Жилой квартал «Баланс».

НАГРАДЫ АРХИТЕКТУРНОЙ МАСТЕРСКОЙ

2019 г. – Открытый международный конкурс на разработку генерального плана городского округа «Город Дербент», Республика Дагестан. Диплом финалиста.

2019 – Международная специализированная выставка по сохранению, реставрации, использованию и популяризации культурного наследия и музейного оборудования «денкмал Россия-Москва». Диплом за успешное участие.

2019 – Конкурс Правительства Москвы на лучший проект в области сохранения и популяризации объектов культурного наследия «Реставрация Москвы-2019». Диплом лауреата. Объект культурного наследия федерального значения «Усадьба Сытина А.П., кабинет VIII — 1 эт. XIX вв. (Главный дом)».

2019 – Конкурс Правительства Москвы на лучший проект в области сохранения и популяризации объектов культурного наследия «Москва Реставрация−2019″. Диплом лауреата. Выявленный объект культурного наследия — «Прачечный корпус жилого дома Наркомфина, 1932 г., архитекторы М.Я.Гинзбург, И.Ф.Милинис», входящий в состав объекта культурного наследия «Ансамбль экспериментального Жилой дом Наркомфина с коммунальными постройками, 1928-1932 гг., архитекторы М.Я.Гинзбург, И.Ф.Милинис, инженер С.Л.Прохоров».

2015 г. – Международный конкурс «Золотое сечение-2015». Победитель в номинации «Проект. Здание и сооружение». Многофункциональный комплекс по адресу: г. Москва, ул. Земляной Вал, д. 77-79.

2015 – «Качественная Архитектура 2015». Диплом за творческий вклад в создание качественной российской архитектуры. Частный дом в Красновидово.

2014 г. – Международный конкурс «Золотое сечение-2014». Диплом «Актуальный Идентичный. 100-летию Русского Авангарда посвящается».

2013 – Конкурс на концепцию Музея «Дом Мельникова». Диплом III место.

2013 – Фестиваль «Архитектура-2013». Диплом в номинации «Многоквартирные жилые дома». Жилой комплекс и отель, Черногория, Бечичи.

2011 – Фестиваль «Архитектура-2011». Золотой диплом конкурса «Архитектурные произведения 2009-2011 гг.». Строительный раздел. Реконструкция жилого дома с подземным паркингом по адресу: г. Москва, ул. Трехгорный Вал, д. 14, стр. 1. 3.

2011 г. – Медаль Баженова Василия Ивановича «За высоту архитектурного мастерства».

2011 – Фестиваль «Архитектура-2011». Золотой диплом конкурса «Архитектурные произведения 2009-2011 гг.». Раздел Проекты. Комплекс зданий и сооружений «Малый Ахун» к Олимпиаде Сочи 2014, Сочи, Имеретинская низменность.

2009 г. – Международная триеннале «Интерарх», София, Болгария. Специальный приз и Серебряная медаль Американского института архитекторов. Многоцелевой курортный комплекс, острова «Шри-Ланка», архипелаг «Мир», Дубай, ОАЭ.

2009 г. – Фестиваль «Архитектура-2009». Диплом конкурса «Архитектурные произведения 2007-2009 гг.». Строительная секция. Многофункциональный жилой комплекс по адресу: г. Сочи, Хостинский район, улица Быта.

2008 г. – Фестиваль «Архитектура-2008». «. Диплом конкурса «Архитектурные произведения 2005-2007 гг.». Номинация «Проект». Многоцелевой курортный комплекс, о. Шри-Ланка, архипелаг Мир, Дубай, ОАЭ.

2008 г. – Международная Архитектурная Академия (IAA). Диплом Гинзбург А.В. за выдающиеся достижения в развитии современной архитектуры

2007 г. – Фестиваль «Архитектура-2007». Серебряный диплом конкурса «Архитектурные произведения 2005-2007 гг.». Номинация «Проекты». Развлекательный гостиничный комплекс на набережной Солнечного Берега и Парка Фрунзе, г. Сочи

2007 г. – Фестиваль «Архитектура-2007». Диплом конкурса «Творческие архитектурные коллективы и мастерские». Раздел «Бюро, студии, мастерские».

2006 г. – Фестиваль «Архитектура-2006». Диплом конкурса «Лучшее архитектурное произведение 2004-2006 гг.». Строительный раздел. Индивидуальный жилой дом в Одинцовском районе Московской области.

2006 г. – Фестиваль «Архитектура-2006». Бронзовый диплом конкурса «Творческие архитектурные коллективы и мастерские».

2005 г. – Международная выставка архитектуры и дизайна «АрхМосква-2005». Диплом 3 степени в номинации «Лучшая архитектурная экспозиция».

1998 г. – Международная Архитектурная Академия (IAA). Диплом В.М. Гинзбург и А.В. Гинзбург. Проект реставрации и реконструкции комплекса «Дом Наркомфина».

1998 г. – Фестиваль «Архитектура-1998». Диплом первой степени Смотря лучших архитектурных произведений. Проект реставрации и реконструкции комплекса «Дом Наркомфина».

1998 г. – Союз Архитекторов Москвы. Конкурс архитектурных творений 1996-1998. Проект реставрации действующего памятника архитектуры. Диплом.

1990 – Конкурс RIBA (Королевский институт британских архитекторов). Диплом.

1989 – Конкурс NIAE (Нью-Йоркский институт архитектурного образования). Диплом I степени.

Гинзбург Архитектс | Archello

Моисей Яковлевич Гинзбург, сын архитектора, родился в 1892 году в Минске. После окончания средней школы Гинзбург уезжает за границу, чтобы получить архитектурное образование. Он учится в Парижской академии изящных искусств, продолжает учебу в Тулузской архитектурной школе и заканчивает образование в Миланской академии художеств. Будучи студентом, искренне интересующимся Модерном, Гинзбург обдумывает курсы развития современной архитектуры. В 1914 лет, закончив учебу за границей, Гинзбург возвращается домой с дипломом художника и архитектора. Продолжая обучение в России, он поступает на архитектурный факультет Рижского политехнического колледжа и через три года получает диплом инженера и архитектуры. В 1921 году в Москву приезжает никому не известный молодой архитектор, но уже через два-три года каждый советский архитектор знает, кто такой господин Гинзбург. В 1923 году Гинзбург становится профессором ВХУТЕМАСа, утверждается в действительных членах Российской академии художеств и одновременно читает лекции в МВТУ. В том же году выходит первая теоретическая книга «Ритм в архитектуре». В 1923 января Гинзбург пытается объединить приверженцев нового архитектурного направления, работая в ежемесячном журнале «Архитектура» Московской Архитектурной Организации (МАО). В 1925 г. А. А. Веснин и М. Ю. Гинзбург организуют Ассоциацию современных архитекторов (АМА), ядром которой является созданная архитектурная группа ЛЕФ. в 1922-1924 гг. (А. Веснин, М. Барш, А. Буров, И. Соболев, Л. Красильников и др.) и последователи Гинзбурга и ученики МХТК (В. Владимиров, Г. Вегман, Г. Орлов, А. Пастернак и др.) другие). В советской архитектуре творческое направление творчества архитекторов АМА известно как конструктивизм. Начиная с 1926 АМА издает журнал «Современная архитектура» (МА), главными редакторами которого являются руководители АМА А. А. Веснин и М. Я. Гинзбург. Продолжая бороться за настоящую современную архитектуру, Гинзбург публикует в этом журнале серию теоретических статей. За это время Гинзбург создает множество проектов: Дом Текстилей, крытый рынок, здания Оргметалла и Русгенторга в Москве, Дом Советов в Махачкале, Дом Правительства в Алма-Ате. Эти произведения отмечены признаками нового стиля. В это же время Гинзбург начинает заниматься жилищным строительством. В 1926, по его проекту строится жилой дом на Малой Бронной улице в Москве; в 1927 г. Гинзбург создает проект дома-коммуны, а в 1928 г. начинает большую работу по массовому жилищному строительству. Пятилетний опыт работы под руководством Гинзбурга большого коллектива архитекторов, инженеров, экономистов и гигиенистов подробно описан М. Я. Гинзбургом в серии статей и в книге «Жилище», изданной в 1934 г. Работа над жилищными проблемами включала в себя разработку жилых построек нового типа и самостоятельных ячеек. Работая над проблемой жилья нового типа, группа архитекторов во главе с Гинзбургом создала опытные проекты жилых домов, в том числе дом, построенный на Новинском проспекте в Москве в 1928-1930. Конкурсный проект Зеленого города того же периода, созданный в соавторстве с М. О. Баршем, вызывал много споров из-за ярко выраженных в нем идей деурбанизма. В 1933 году были построены планировочные мастерские. Позднее один из них во главе с М. Я. Гинзбургом был передан в состав Наркомтяжпрома. В 1935 году коллектив этой мастерской под руководством Гинзбурга приступает к созданию одного из лучших санаториев России — санатория имени Орджоникидзе в Кисловодске. В 30-е годы Гинзбург усиленно работает над созданием конкурсных проектов. В этот период времени он участвует в конкурсах по следующим проектам: Дворец Советов (Дворец Советов), Театр В. И. Немировича-Данченко в Москве, Большой Синтетический театр в Свердловске, Московский парк культуры и отдыха, павильон на Всемирной парижской выставке 19Известия, дом 37, здание Наркомтяжпрома. В 1939 г. М. Я. Гинзбург был утвержден в числе первых 20 выдающихся советских архитекторов действительным членом Академии архитектуры СССР. В годы Великой Отечественной войны М. Ю. Гинзбург заведует кафедрой индустриализации строительства и типизации в Академии архитектуры, а в 1943 г. проектирует и строит жилой поселок для горняков. Этот период в Академии Архитектуры отмечен созданием творческих коллективов для реализации проектов реконструкции крупнейших городов страны.