«В шкафу» или «в шкафе»: как правильно писать?

«В шкафу» или «в шкафе»? В речи можно встретить оба варианта. Однако только один из них является нормативным. Как не допустить ошибки в устной речи и на письме, а также усвоить, какое правило нужно использовать, рассмотрим подробнее.

Читайте в статье

• Как правильно пишется?
• В каких случаях пишут «в шкафу»
  • Примеры предложений
• В каких случаях пишут «о шкафе»
  • Примеры предложений
• Ошибочное написание слов «в шкафу» и «о шкафе»
• Заключение

Как правильно пишется?

Словосочетание состоит из существительного мужского рода «шкаф» с предлогом «в» в предложном падеже. Склонение существительного имеет две формы: «шкафу» и «шкафе». Выбор каждой из них зависит от вопроса. Если ставят вопрос «на чём?», ответ: «на шкафу».

При постановке вопросов «в чём?», «где?» правильно говорить и писать: «в шкафу».

В каких случаях пишут «в шкафу»

При использовании предлога «в» используется форма склонения с «у» на конце: «в шкафу». Эту же форму используют при упоминании различных деталей шкафа. Например: дверцы, дно, полки.

Примеры предложений

Несколько примеров для лучшего запоминания:

1. В шкафу лежала старая меховая шапка, которую никто давно не носил. Но выбросить тоже никто не решался.
2. Марина спрятала конфеты от младшей сестры в шкафу. Вечером их нашла мама и очень удивилась.
3. Дверцы в шкафу так сильно скрипели, что их нельзя было открыть незаметно.
4. Максим спрятался в шкафу, оставив маленькую щелку так, чтобы можно видеть и слышать всё, что происходит в комнате.
5. В шкафу Надя устроила большой беспорядок, но тщательно спрятанную мамой иконку нашла.

В каких случаях пишут «о шкафе»

Например: «говорить, напоминать о чём?». В этом случае используется вторая форма падежного склонения. Используется только с этим предлогом.

Примеры предложений

Рассмотрим несколько примеров для закрепления:

1. О шкафе была придумана увлекательная история, в которой он прибыл издалека сто лет назад.
2. Мама вспомнила о шкафе на чердаке. Его можно было временно приспособить для хранения вещей.
3. О шкафе было сложено много легенд, в одной из которых в нём пряталось приведение. На самом деле старая мебель иногда издавала странные звуки.
4. Всю мебель из дома постепенно вывезли. О шкафе, который стоял в чулане, забыли.
5. Мы обыскали все ящики в мебели и ничего не нашли. О шкафе в маминой комнате мы даже не подумали.

Ошибочное написание слов «в шкафу» и «о шкафе»

Распространённой ошибкой является неправильное применение предлогов со словом. Отсюда некорректное употребление падежных форм существительного: «в шкафе». Эту форму нельзя использовать ни в устной, ни в письменной речи.

Заключение

Правильное сочетание «в шкафу» необходимо запомнить.

Сочетание отвечает на вопрос «где?». Облегчить запоминание можно с помощью примера: «застелили мы софу, а вещи спрятали в шкафу». Обратить внимание на предлог, от которого зависит правильность написания, несложно. Правильное употребление форм, как в устной, так и в письменной речи, говорит об уровне грамотности человека.

наводим порядок один раз и навсегда

Шкафы на заказ тем и хороши, что помогают сделать идеальное хранение четко под параметры — сколько места для шкафа есть в принципе? что там будут хранить? в каком именно положении (на вешалке, на полке, в ящике?). Рассказываем в этой статье, какие решения вам нужно принять, пока вы ждете замерщика «Кухонного завода».

Шаг #1. Определиться с размером шкафа

Стандартная глубина шкафа-купе — 70 сантиметров; обычного — 60 см. Двери-купе занимают много места (10 см), зато они удобны, если на потолке есть светильники (они не будут о них ударяться) или если шкаф стоит в узком месте (обычные двери не откроешь).

В принципе, шкаф можно сделать хоть 47 сантиметров глубиной (сколько есть) — все зависит от того, что именно вы там будете хранить и как. И да, чем меньше места для шкафа, тем приоритетнее обычные распашные дверки.

В проекте с фото ниже заказчики поняли, что им нужен шкаф со скошенным краем — иначе будет неудобно заходить в комнату. Так как квартира маленькая, шкаф сделали матовым белым (чтобы визуально растворить в пространстве) и распланировали там хранение вещей. Совсем рядом кухня и зона готовки, но проблему запахов решили мощной вытяжкой.

Шаг #2. Разобрать вещи и посчитать их

Это трудная задача, но она поможет навести порядок один раз и навсегда: когда у каждой вещи есть свое место, мы получаем сразу несколько преимуществ. А именно:

1. Вы знаете, что и где лежит, и вам не нужно ничего искать, нарушая порядок в остальных отделениях
2. Когда к вещам есть прямой доступ, вы экономите время на сборы — увидел, взял: не нужно шарить рукой на ощупь
3. Вещи меньше мнутся, путаются и грязнятся. В итоге они и служат дольше
4. Внутреннее наполнение шкафа всегда выглядит аккуратнее, даже если на одной полке беспорядок — остальные остаются нетронутыми
5. Вам не нужно тратить слишком много времени на уборку в шкафу.

В проекте на фото ниже видно — у хозяев много постельного белья, и им нравится хранить его аккуратными наглаженными стопками. Для этого они отвели целый отсек в шкафу-купе.

Центральные отсеки отданы под хранение верхней одежды на плечиках. Свободное место внизу тоже используется: для вещей в пластиковых контейнерах.

Шаг #3. Расписать вещи по типам хранения

Их семь:

1. Штанга с плечиками классическая (для костюмов, платьев, верхней одежды)
2. Штанга с плечиками фронтальная (для неглубоких шкафов 50-30 сантиметров; помогает если однозначно нужно что-то хранить на вешалках, а места для полноценной штанги нет))
3. Полки для прямого хранения вещей (крупных предметов вроде утюга или рюкзака; сложенного постельного белья и т.п.)
4. Полки для хранения вещей в коробках (рассчитываются под размер коробок)
5. Выдвижные ящики закрытые (под любое хранение, все зависит от глубины)
6. Выдвижные ящики с прозрачной передней стенкой (видно, что внутри — для ящиков с косметиой и бижутерией, которые расположены на уровне глаз)
7. Сетчатые выдвижные корзины (удобно хранить вещи в сложенном состоянии).

Важно определиться, какие вещи и как именно вам будет удобно хранить. Например, если вы непривыкли гладить постельное белье и полотенца, для вас сетчатая корзина или ящики будут удобнее полок — потому что только наглаженное белье лежит в стопках аккуратно и не распадается.

Посмотрите на шкаф с фото ниже: заказчики очень любят хранить все по коробочкам. Поэтому они специально заказали много полок, рассчитав их по высоте и ширине под любимую модель коробок из ИКЕА. В шкафу совсем нет ящиков — но все хранение организовано эргономично, стильно и удобно.

В одном шкафу нашлось место и для двух штанг с плечиками, и для обуви и других вещей в коробках и даже для туристического инвентаря, пылесоса, стремянки и прочего крупногабарита. Оцените, насколько все практично и грамотно:

Шаг #4. Нарисовать, какое хранение и где будет располагаться

Есть несколько законов эргономики, которые вам в этом помогут:

1. Вещи, которыми вы пользуетесь регулярно, должны располагаться на уровне «от глаз и ниже, до пола». Все, что выше уровня глаз — это обычно полки, с хранением крупных вещей или небольших, но в коробках. И это должны быть те вещи, которые вам нужны не чаще 2-4 раз в месяц
2. На линии глаз и до пояса располагаются самые востребованные вещи — либо на полках, либо на штангах с плечиками.
3. Ниже бедра предпочтительнее делать ящики — так вам не нужно будет нагибаться или садиться на корточки, чтобы заглянуть на полку и найти нужное (практика показывает, что если внизу делать полки — там больше всего скапливается беспорядка).

Исключение: если вы храните на нижнем ярусе крупные вещи, которыми редко пользуетесь. Пылесос в сложенном виде, походный рюкзак и т.п. Но в этом случае полки должны быть достаточно большими, не менее 50 сантиметров в высоту, чтобы крупную вещь было удобнее доставать и ставить.

Удачный пример на фото: в шкафу при спальне четыре отделения (по два для каждого супруга). И у жены, и у мужа — по четыре ящика, они начинаются как раз на высоте бедра взрослого человека и идут до пола. На уровне постоянного доступа есть также невысокие полки и штанги с плечиками — многофункционально и грамотно организованное хранение для разного типа вещей. А под потолком — большие, высокие полки, для крупных вещей (таких как пледы, одеяла или верхняя одежда), в коробках или без.

Слово дизайнеру «Кухонного завода»:«Лучшие по удобству шкафы получаются именно тогда, когда заказчики досконально продумывают все детали и знают базовые принципы эргономики. Конечно, наши специалисты на месте всегда могут что-то подсказать, помогут откорректировать систему хранения, а также перенесут ваш набросок в профессиональный чертеж. Но именно вы определяете, где и как вы будете хранить вещи — и какие именно».

Лежать в шкафу считается?. Может быть, философы прошлого… | by Rayyan Dabbous

5 минут чтения

·

23 января 2021

Возможно, философы прошлого были недостаточно пансексуальны (если кто-то любит все, как можно что-то думать?), чтобы спросить себя, имеет ли вообще значение ложь другим о собственной сексуальности или такая же большая, как другую ложь мы развлекаем друг друга. Кант: мы не должны лгать — конечно, но что может знать немецкий философ, которому мы приписываем несколько гомофобных замечаний, о необходимости лгать о собственной тайной истине? — А лежать в шкафу считается? Таким образом, это далеко не вопрос, строго связанный с жизнью странных людей, и, исходя из его универсальных достоинств, он может пролить свет на пробелы, оставленные «профессиональными мыслителями» (по иронии судьбы, собственный сатирический термин Канта для философов), от которых мы унаследовали наши представления об истине и лжи.

Давайте рассмотрим вопрос, заданный гею, чья мать, видя, насколько он счастлив со своей давней «девушкой» ( его приманка ), задает ему вопрос «да» или «нет»: «Ты думаешь жениться на ней, не так ли?» Мужчина-гей, с хрупким материнским сердцем в руках и неспособный отогнать слишком далеко ее мечту о внуках, поэтому сдерживает улыбку на своем лице и предлагает то, что он позже сочтет непропорциональным ответом: «На самом деле, да, у меня есть». Задействованная здесь уступка — и ее последствия, в том числе заклинание еще большей лжи в теперь уже восторженной материнской голове — приводят нас к тому, что гей-мужчина не просто лжет своей матери, но на самом деле на самом деле солгал ей. Он мог бы сказать: «нет мамы, еще не » (вроде как ложь?) или «нет мамы, я не» (не вру!), но предпочел более воображаемую (и потому более фантастическую, более лживую) ложь, спасающую его от возбуждения дремлющего до сих пор подозрения к матери.

Но насколько это ложь? Возьмем ребенка, который лжет о вазе, которую он разбил, чтобы избежать неприятностей, — его ложь так же корыстна, как и ответ нашего гея, за исключением того, что ребенок что-то разбил; его речь следует за действием, основным автором которого он является; в комнате больше никого не было, а ваза — неодушевленный предмет. Нет такого личного вакуума у ​​нашего гея, который остается невинным прежде всего перед самим собой, но который решается солгать своей матери, чтобы сохранить и ее невиновность. Параллели включают в себя молодого человека, который лжет своей партнерше о (невиновных) сообщениях, которые он получил, чтобы избежать ненужной конфронтации с ними, или начальника, который лжет своим сотрудникам о своей болезни, чтобы не подрывать их моральный дух на работе — в любом случае нет дела, основным автором которого является лжец, до лжи; дела — это тексты, полученные от кого-то другого, или болезнь, возникшая сама по себе. Как и гей, эти двое получают новости или запросы извне, и после получения это больше вопрос управления кризисом, чем его создания.

Причастность или самоуспокоенность внешней стороны в контексте зарегистрированной лжи (или зарегистрированного правонарушения) является важной частью любой истории или судебного дела, которое хочется реконструировать и в конечном итоге понять. Мужчина-гей говорит своей матери: «На самом деле, да, я видел», потому что его мать (ошибочно) предположила, что он натурал и готов жениться на девушке; точно так же начальник на работе, когда его небрежно попросили рассказать о результатах ее маммографии, предпочел воздержаться от того, чтобы сказать правду («о, все отлично») именно потому, что существовало предварительное предположение, что с ней все было в порядке с самого начала. Вопросы преемственности и связности здесь имеют решающее значение для понимания контекста лжи: если ложь, отлитая в линейной последовательности, настроена на то, чтобы полностью ее разрушить (слезы матери, страх служащих), то вопрос не в том, «засчитывается» ли сама ложь, а скорее в том, что мы должны спросить себя, не является ли нам лжет сам континуум, его иллюзия того, что события и речь следуют линейной (прямой!) линии.

Гей-мужчина лжет матери только потому, что столкнулся с ограниченными рамками, в которых ложь казалась более правдивой (в континууме), чем сама правда. Дело не в том, что «ты думаешь жениться на ней, не так ли?» Вопрос о матери является просто самонадеянным вопросом, который предлагает ложные ответы, чтобы удовлетворить свои предположения, — мы должны относиться к нему более критически, как к поворотному винтику в более общей системе лжи, в которой истина не просто отметается, но даже становится мишенью, душит и уничтожает.

Подумайте о том, что годы спустя мать, ставшая теперь более подозрительной, спрашивает сына: «Значит, ты никогда не женишься на ней, не так ли?» Гей, довольный потерей надежды, но все еще опасающийся разоблачения, может возразить: «Я не знаю, мама, мне это непонятно». Почему эта ложь (он знает ) кажется меньшей ложью, чем первый ответ несколько лет назад? Сам гей не изменил своего отношения к защите — это мать, теперь более осознанно, воздерживается от поспешных выводов (как это предписано линейной системой или жестким индексом в ее уме) и задает вопрос, который не только менее самонадеян, но и менее лицемерен. Фрейд: ну, мать всегда знала правду; она подавляла это, но теперь она менее сопротивляется этому. Отлично — так это мать что лжет своему сыну? Если ложь сына — это ложь, направленная против первичной лжи, то мы, следовательно, имеем здесь дело не с ложью, как мы ее обычно определяем, — ложью, направленной против истинных предпосылок, — и такое различение вызывает критический вопрос: не является ли тогда противоположное лжи истиной, а как бы еще большей ложью?

Интуитивно, когда мы слышим, как кто-то тайно лжет другим, это кажется нам «более приемлемым», чем другие выдумки. Это может быть так, потому что действительно параметры истинности вне туалета не существует. В этом есть истина, поскольку гей знает, хотя и частично, самого себя. Но быть автоматически принятым за гетеросексуальных склонностей во внешнем мире становится, пожалуй, самой ложной ложью именно потому, что мы не уверены, кто пустил роковой слух, кто солгал первым. Это не мать, потому что допущение предшествует ей; она просто продолжает ложь или миф; и при этом ее расспросы о личной жизни сына являются продолжением иллюзорного континуума лжи, кульминацией которого является, очень несправедливо, один человек, которого мы, конечно же, можем сказать , чтобы он солгал — гей.

Что несправедливо, так это анонимность всех тех, кто солгал до него (или против него), а что правда, если есть такая вещь, как правда, живет больше во лжи, в которой он сам не убежден, чем в фантазиях, составляющих общество в целом. Лежать в шкафу считается? Не так уж и много, мне кажется — на столе и так достаточно сильнодействующей лжи, какой вред принесет потворство заблуждающемуся материнскому сердцу?

‘Потому что я привередливая:’ Ложь должна остаться в шкафу

«Сколько у вас детей?» Знакомый и раздражающий вопрос возник во время моего второго или третьего визита — в самом начале близких отношений, которые развиваются между жителями Нью-Йорка и владельцем предпочитаемого ими гастронома.

«Ни одного», — ответил я. Он выглядел разочарованным во мне, самоуверенным, а затем почти с надеждой: «Ты женат?»

— Нет, — я дьявольски усмехнулся, как будто я какой-то хам, что неправда. Казалось, он одобряет.

Амин, как я позже узнал, так зовут владельца этого бруклинского гастронома, недавно снова спросил меня: «Почему ты не женат?» Его собственные дети, 5-летняя девочка и 4-летний мальчик, играли в Hot Wheels между стопками чипсов и печенья в тесноте позади меня, хорошо используя свое воображение. Я не знал, что сказать, поэтому ответил: «Потому что я придирчив». Это конечно очередная ложь.

Это две самые запоминающиеся из бесчисленных встреч, которые у меня были с Амином за последние несколько месяцев. Другой случай был, когда однажды он довольно торжественно сказал мне, что люди заболевают раком, поедая свинину. Я помню, как ушел той ночью и обратил особое внимание на Салах, мусульманскую молитву, которая была вывешена на выходе из гастронома. Его жена, красивая женщина в хиджабе, могла быть там, а могла и не быть.

Я не могу вспомнить.

Несмотря ни на что, все эти детали ясно показали мне одну вещь: Амин религиозный человек. Он переехал в Соединенные Штаты из Бангладеш шестнадцать лет назад. Ему около тридцати пяти, немного старше меня. Он также невысокого роста, грушевидной формы и имеет ярко-карие глаза. Помимо работы в гастрономе, Амин занимается строительством в Нью-Йорке, в основном в Бруклине. Он дал мне свою карту. «Американское строительство», — говорится в нем.

Амину около тридцати пяти, он немного старше меня. Он невысокого роста, грушевидной формы, с ярко-карими глазами и копной волнистых каштановых волос, спрятанных под кепкой гастронома. Он легко улыбается, даже когда утомлен долгими сменами и наблюдением за детьми, и всегда спрашивает, как прошел мой день. У нас явно есть взаимопонимание. Или, по крайней мере, взаимное уважение, и я подозреваю, что если сказать ему правду — что я не замужем, потому что я гей, потому что я не встретила подходящего мужчину, — это изменит ситуацию. Так что я продолжаю жить этой маленькой ложью во благо, избегая проблем, когда они всплывают. Это жизнь в шкафу? Да, конечно.

Шкаф, как многие из нас слишком хорошо знают, открывается и закрывается. Петли отрываются, когда мы находимся в абсолютно безопасной среде — подсобное помещение гей-бара должно быть прекрасным местом — и могут быть закрыты в той или иной степени, когда мы чувствуем менее чем дружелюбную ситуацию. Например, конференция власти белых была бы приемлемой причиной, чтобы спрятаться среди минков. И есть некоторые другие ситуации, в которых может оказаться полезным выдать себя за натурала, например, при сдаче крови.

Да чего я тут боюсь? Почему бы не выйти? Боюсь ли я, что Амин откажется служить мне? Пытаюсь ли я избежать еще большей неловкости в уже социально запутанной и разочаровывающей жизни? Я всегда мог найти другой гастроном, если бы до этого дошло. И почему я не вышел после первой или второй очереди допроса, как мог, когда был помоложе? На это проще ответить: честно говоря, я слишком устал, чтобы затевать беседу, и уж точно не потенциальную конфронтацию или лекцию.

И разве я не ужасно делаю такое предположение об Амине, что его происхождение и семейные ожидания подразумевают дискриминационное отношение, каким бы обоснованным это предположение ни было? Да, наверное, тем более, что он никогда не показывал, что в его теле есть подлая кость. И, может быть, мои собственные предположения являются достаточной убедительной причиной, чтобы выступить здесь. Вы не измените мнение, ни свое, ни чужое, избегая проблемы или иным образом запутывая факты.

Нужно ли мне приводить последнее доказательство того, что открытое общение меняет сознание: Pew Research обнаружил, что 32% людей, пришедших поддержать равенство в браке за последнее десятилетие, 28% всех избирателей, выступающих за равенство, сделали это, потому что они знают кого-то, кто является геем. Если у Амина ошибочное мнение о мужчинах, которым нравятся мужчины, возможно, я смогу изменить его мнение. Или кто знает? Может быть, он все это время знал и просто ждет, что я скажу что-нибудь первым.